– Не знаю, как мне быть… – говорю я в пустоту в надежде, что меня кто-то услышит. – Я запутался в жизни, запутался в себе… Почему ты не говорила, что отец хочет жениться на другой?
Одинокая горькая слеза стекает по моей щеке. Когда я в последний раз плакал? Лет десять назад или больше? Когда в последний раз проявлял самую обычную детскую слабость?
– Почему ты так просто его отпустила?
За первой слезой стекает вторая. Глаза наполняются хрусталем, и я делаю два больших глотка. Ловлю «вертолет» и ощущаю, как ноги становятся ватными.
– Ему плевать на меня, – говорю я и начинаю плакать по-настоящему.
Здесь никто не увидит мою слабость, кроме мамы. Поэтому я не сдерживаюсь.
– Ему было плевать и на тебя! – выкрикиваю я, брызжа слюной.
Шумно выдыхаю, издавая протяжное «а-а-а!». Боль тянущей леской саднит в груди. Падаю на колени в мокрую рыхлую землю. Дождь вновь начинает усиливаться, барабаня каплями по моей куртке. Я уже полностью вымок.
– Он не любил тебя, мама! – хныча, кричу я ей. – Не любил!
Кричу так громко, что скоро сорву голос. Боль рвется обезумевшей птицей в груди, ударяясь о ребра. Вздымаю голову вверх, собирая все капли дождя лицом. Кричу до тех пор, пока не ощущаю, как саднит в горле.
Боль. Одиночество. Ненужность.
– Тео?
Голос отца разрывает музыку дождя. Капли барабанят по его зонту. Я не оборачиваюсь, лишь опираюсь о землю руками. Шумно дышу. Легок на помине!
– Зачем ты пришел сюда?
– Это единственное место, куда ты мог прийти после ссоры, – тихо отвечает отец.
– Я такой предсказуемый?
– Просто я твой отец, Тео. И знаю тебя лучше, чем себя.
– Ну-ну, – отзываюсь и делаю глоток из бутылки.
– Послушай…
Отец подступает ко мне ближе, но я не хочу оборачиваться. Злость – вот что я испытываю к нему. Но я не могу ругаться с ним в присутствии мамы, пускай и формально. Она все видит.