Ночная гостья прикрыла тонкой ладошкой рот, зажав улыбку, и умчалась, оставив родственников на красной дорожке, знакомиться.
Как и положено в Китае, нужно было прежде всего поесть и выпить…
…Сестричка выставила братика из номера, и это было лучшим доказательством их единокровия. Ни одна обычная девушка не смогла бы противостоять лисьему очарованию. Ши был доволен. В его совершенно легкой теперь голове складывались картины удивительной ясности, появлялись ответы на вопросы, так портившие ему жизнь много лет, а последние три дня – особенно. Он не мог без страданий использовать свои способности – потому что был неполным, а ведь у близнецов самая сильная кровная связь. Даже у матери с ребенком – меньше. Не мог контролировать свои обороты – потому что где-то рядом была она, сестрица. Она, непосвященная сестра, сбивала его тонкие настройки, и Ши оказывался голым парнем в кустах на базе боли или лисом в коридоре гостиницы. Но сейчас все выбоины заполнятся, а складки разгладятся, узлы развяжутся – и больше никаких сбоев! Его умение уговаривать живое и ее сила перемещать неживое – да им больше нет преград! И идти никуда не хочется. Прекрасно.
А еще он был доволен, что совсем ее не хотел как добычу, как источник инь, как девушку, зато с ней было весело. Весело, как тем нарисованным пухлым розовощеким малышам среди персиковых деревьев, чьими изображениями увешивали стены мамаши и бабушки, повернутые на семейном счастье. Как весело молодым лисам гоняться за бабочками. Близняшки. Брат с сестрой. Двойная сила. Начало мира.
– Мой иероглиф сейчас – «счастье», – сказал он сам себе. – Тот самый, который из двух половинок. Я наконец-то целый.
Планов он не строил – не в его характере. Утром что-то да будет. Но за минуту до рассвета на краю его кровати (кто в ней был еще – неважно) возникла блондинка и сказала:
– Завтра ночью самое время любоваться полной луной. Лучшее место – черепичная крыша красного павильона. Пригласишь сестренку, когда она вернется с фермы боли? Если вернется, конечно. Поиграете в мячики!
Белокурая бестия перекидывала с ладони на ладонь сердце Ли. Оно пульсировало и еще светилось. Ши запустил в призрак мокрой от пота подушкой. Та зависла в воздухе и отлетела в Алекса. Ночная гостья растаяла. Сердце убитого лиса растаяло последним, бледнея, как плафоны в кинотеатре перед сеансом, пока совсем не пропало в утренних лучах.
Потом Ши встал с кровати, выпил воды из мини-бара (номер все равно не его) и стал думать, глядя, как спит, слегка похрапывая, очередная подружка. Как настоящий китайский лис, первое, что он вспомнил, так это классические стратагемы[82]. Все – не вспомнил.
36 стратагем раздражают своей масштабностью: если учиться слишком хорошо и прилежно, то надо еще отдельно учиться понимать их, и отдельно учиться применять их, и отдельно учиться различать ситуации, в которых надо применять одну из них. Ши не любил таких сложностей. Лисы не воины. Но кое-что из древних трактатов люди записали с лисьей подачи. «Искусство войны» Сунь Цзы[83], например. Мифический полководец там писал: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны воины, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает» – любимое место! Сразу видно, лисы диктовали. Мастера иллюзий и обмана. История не сохранила истории (вот каламбур в лаовайском стиле!), зачем эти знания лисы отдали людям, может, выгода была какая-то в тот момент. Но весь трактат – сплошные лисьи шалости.
Проблема была только в том, что Ши не знал, кто его противник, и у него не было армии.
Те же стратагемы говорили, что ничего не надо делать, если нет выгоды, и Ши попытался убедить себя, что в развязываемой войне у него нет выгоды. Жил же он столько лет без сестры и еще проживет, не дружил он с родичами из других провинций и еще продержится. Но нет – нет ничего выгоднее, чем родственные связи. Да к тому же с таким могуществом, которое открывалось, когда сестра была рядом. Значит, выгода была и действовать придется.
Но армию, равную тем силам, которые он видел на проклятой звероферме, ему за день не собрать. Не преодолеть те отряды тупых «красных муравьев», не выбить всех рабочих в бурых робах. Не пройти тех огненных буддистских знаков, превращающих кожу в расплавленный металл. Это была хорошо защищенная крепость, полная, готовая к обороне.
И тут же вспомнилось: «Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом».
Избегание. Да, так он уже делал, дав клятву отправить сердца родичей в полнолуние принцессе луны и сбежав. И теперь ему является Старшая и не дает жить спокойно. Он чувствовал себя в огненной западне, как в детстве, когда лесной пожар разметал их семью и сестра потерялась, а он больше не убегал никогда от родителей. Сестра нашлась, но вновь огненные знаки отрезали его от нее. Что же делать?
Призвать родных на битву? Не успеют. Лисы могут видеть за тысячу ли, но мгновенно перемещаться не умеют. Не успеют. Да и сколько их нужно? Сколько их осталось после бойни в красном павильоне?!
Ши крутил и складывал в голове кусочки известных ему вариантов стратегий, перебирал, как бусины на четках, выкладывал и примерял. Но все разбивалось об осознание непреодолимой аксиомы: лисы не воины. Даже когда вокруг был огонь, даже когда их заливали смертельно смердящим желтым раствором из шлангов, даже тогда никто из них не бросился сражаться, никто не рискнул прыгать в огонь. Никто, кроме него и друга, которого он вытащил на руках. В войне не победить.
Алекс взял пульт от телевизора и щелкнул переключателем. Мазнул взглядом по экрану, не слишком осознавая, что там мельтешит. А когда осознал, пощелкал для верности еще по другим каналам. Но, как бывает, когда мысль послана тебе небесами в голову, любая картинка в глазах подтвердит ее. По всем каналам по телевизору показывали новости о строительстве трансграничного автомобильного моста через реку Черного Дракона. Амур по-русски. Ши понял. Это была вспышка прозрения.
И тогда Ши отбросил всю шелуху человеческих военных игр прошлого и пошел вниз сытно завтракать, как и положено молодому китайцу в третьем тысячелетии по западному календарю. Он теперь знал, кто будет сражаться за него, раз уж сам он больше любовник.
Чем гениальнее ваш план, тем меньше людей будут с ним согласны, говорил Сунь Цзы. Лаовай Антон Ларин тоже не согласился. Трудное в борьбе на войне – это сделать обход прямым, превратить бедствие в выгоду. Но когда заходят в землю других, но не углубляются в нее, это – легкомысленно занятая местность, легендарный полководец велит в такой местности не останавливаться. В общем, не в обычаях китайца понимать «нет» с первого раза.
ebooksa