«Я хочу домой.
Домой, домой, я хочу домой!
Я хочу к маме.
Спасите, кто-нибудь, спасите меня.
Верните мне руку. Верните мне руку.
Я больше не бесценная. Я никогда не была бесценной.
Я хочу домой. Вытащите меня отсюда. Я хочу домой. Я ни в чём не виновата. Шкатулка была пустой. Ведь шкатулка была пустой!
Севир знал это, он сам сказал мне, что знал это.
Шкатулка. Моя шкатулка… Я больше не могу достать свою шкатулку. Не смогу взять в руки, не смогу открыть, не увижу дар богини. А что, если попробовать? А что, если именно сейчас всё получится и с помощью дара я вернусь домой?»
Лика сквозь мысли потянулась к чему-то, попыталась ухватить, и её пронзила внезапная боль. Лика вздрогнула и открыла глаза. В темноте поблёскивала вода в черепе, не было ни шороха, ни звука, только ноющая боль. Только Лика с силой жмурилась, чтобы проснуться и понять, где болит, как осознание поразило её насквозь.
Болели отсутствующие пальцы.
Двое суток Лика провела в убежище, лишь однажды выйдя на улицу ночью – размяться. Сидеть в замкнутом пространстве без дела, постоянно проваливаясь то в сон, то в тяжёлые размышления, было невыносимо. Вода постепенно заканчивалась, но Лика чувствовала себя лучше, да и мысль о том, что скоро можно будет вновь пополнить запас, грела душу.
Лика набралась мужества разузнать об эль-Туне побольше. Местный язык оказался сложным не только для понимания, но и для произношения: каркающие звуки, гнусавое мычание между словами, другие жесты и интонации – всё было каким-то корявым. Насколько Лика могла судить, большинство узников привезли в эль-Тун с востока. Подданных ветвей принцев Ародана Лика так и не встретила.
Ночью в городе было более шумно, чем днём. Из соседних домов слышались разговоры. Где-то горели лучины. В закоулках за игрой в камушки собирались мальчишки: они строили из камней колонну, и от чьего хода она падала, тот и проигрывал. В Илассете была похожая игра, только вместо камней дети использовали монетки, а играли на желание. Здесь же мальчики ставили на кон разные ценности вроде целого гвоздя или куска стекла. Лика стояла поодаль, боясь приблизиться, а как только её замечали, тут же убегала.
В центре города, на большом круглом столе из камня лежали тонкие куски вяленого мяса. Любой мог подойти и взять сколько угодно. Лика опасливо побродила вокруг и рискнула поесть. За последние дни она почти не ощущала голода, однако понимала, что есть нужно.
Мясо оказалось жёстким и безвкусным, но после первого куска Лика тут же взяла второй, а потом набила карманы балахона. В правом рука наткнулась на ключ лорда Ренфела.
Лика с изумлением сжала его, подивившись, как не вспомнила о нём раньше. Отрицатели не стали отнимать его, сказав, что воровать низко и недостойно, но в тот момент Лика валялась в горячке из-за раны. Быть может, теперь Лика смогла бы обменять его на что-нибудь?
«Нет, – подумала она, покинув площадь. – Нужно приберечь его на крайний случай. И спрятать хорошенько. Как я могла столько дней ходить с такой ценностью в кармане?»
Хотя, возможно, в эль-Туне её ключ ничего не стоил.
Лика вернулась к себе под утро, пробралась в комнатку и вытащила ключ. Повертев его, Лика заметила, что он отражает странное свечение. Лика потёрла железное золото и поймала искажённое отражение.