– Я не слепой, – пробормотал Стефан, впрочем, не оторвавшись от бумаг.
– Я молюсь за наших сыновей, если тебе интересно, – бросила Элезарет, сняв украшения.
– Не думаю, что молитвы Двуликой помогут. Особенно Севиру. Я готовлюсь к съезду принцев Ародана усерднее сына.
Элезарет пожала плечами. Севир целыми днями сидел в покоях, почти ничего не ел, редко с кем разговаривал. Был ли тому виной пережитый позор или что-то ещё, она не знала. Да и неважно, ведь он обязан был терпеть тяготы и достойно себя вести, а Севир витал в облаках. Она не так его воспитывала. Сколько ему ещё предстояло оставаться принцем? Чуть меньше одиннадцати лет. Он должен стать гордостью третьей ветви, в этом заключалось его предназначение, иначе жизнь принца не имела смысла.
Про Сирора рейна старалась не думать. Если ему не поможет дар богини, то остаток дней мальчик проведёт на попечении анатомов или, что вероятнее, сестёр сострадания.
Ей давно хотелось сказать Стефану, что он недооценивает Севира, но с каждым годом она всё меньше верила в сына.
– Я буду в храме, – сказала она.
Стефан её не услышал. Да она и не ждала.
Оказалось, что в доме Двуликой много укромных мест. Одним из таких был старый тоннель, ныне заложенный каменной кладкой, раньше он вёл в рейнскую молитвенную. Но лет сто назад хранители веры посчитали, что никто не должен иметь привилегии в храме, и проход перекрыли. Теперь на шесть шагов вглубь была сплошная темнота.
Элезарет вошла в неё, тут же покрывшись мурашками от холода.
– Рейна Элезарет, я рад, что вы нашли время для беседы, – раздался знакомый голос. Отрицатель казался страшной объёмной тенью.
– Мне передали, что это касается Севира. О чём вы хотели поговорить?
Элезарет прислонилась боком к стене. Тень шевельнулась и встала за спиной. Когда чужое тепло обволокло тело, а жаркое дыхание коснулось уха, Элезарет поёжилась.
– Мы поймали беглеца, который общался с бесценной в темнице, – шёпот был едва различим. Рейне пришлось невольно придвинуться поближе.
– И когда вы его поймали? – Элезарет разозлилась. Вечно ей приходилось задавать наводящие вопросы.
– Месяц назад.
– И почему мне говорят об этом только сейчас? – зашипела Элезарет. Ей хотелось посмотреть в глаза изворотливому мужчине, но она понимала, что в темноте не увидит даже лица.
– Потому что расколоть его оказалось непросто. Он твердил одно и то же, снова и снова. До самого конца. Что в него вселился злой дух.
– Он просто безумец. Какое отношение он имеет к Севиру?!
– Дело в описании беглеца. Сошлось всё: шрамы, отметины, количество зубов. Но отличался цвет глаз. Мы не сразу обратили на это внимание. В архиве сказано, что они карие, а у беглеца – голубые. Цвета горного озера, сияющие, яркие. Мы внимательно их рассмотрели, поверьте. И мы знаем человека, дар которого после использования оставляет такой цвет глаз.