Особенно часто это стало происходить, когда сняли шину. Шли дни, но рука не восстанавливалась так быстро, как должна была. Это разочаровало Бертрама, мучило его и тревожило. Он вспомнил, что во время первого перелома врач то и дело предупреждал его о серьезности повторной травмы. Билли Бертрам ничего не сказал, но перед самым Рождеством посетил знаменитого врача.
Час спустя, едва ли не перед дверью ученого хирурга, Бертрам повстречал Боба Сивера.
– Господи, Берти, что случилось?! – воскликнул Сивер. – Вы выглядите так, как будто увидали призрака.
– Так и было, – угрюмом ответил Бертрам, – я видел призраков каждого «Лица девушки», которое когда-либо написал.
– Неужели так плохо? Неудивительно, что вы выглядите так, как будто развлекались на кладбище, – Сивер усмехнулся собственной шутке. – А в чем дело? Рука шалит?
Он замолчал, ожидая ответа, но Бертрам не ответил, так что Сивер весело продолжил:
– Ну что же, вам явно надо развеяться. Не пойти ли нам к Трентини и не посмотреть, кто там сегодня?
– Хорошо, – согласился Бертрам, – как вам будет угодно.
Бертрам вовсе не думал о Сивере, Трентини или тех, кого можно там встретить. Он думал о словах, которые услышал полчаса назад. Он не знал, сможет ли когда-либо думать о чем-то, кроме этих слов.
– Правду? – переспросил прославленный хирург. – Правда такова… Мне очень жаль вам это говорить, мистер Хеншоу, но если уж вам нужна правда… Вы уже написали последнюю картину, которую когда-либо сможете написать правой рукой. Повторный перелом на месте того, который имел место два или три года назад, уже был достаточно опасен, но все еще ухудшилось тем, что вас лечили неправильно, плохо вправив кости. Это неудивительно, если учесть, что вы были очень далеко от хороших врачей. Мы сделаем все возможное, но… Вы попросили сказать вам правду, и вы ее услышали.
Глава XXVII
Мать и жена
Бертрам немедленно решил, что не расскажет остальным о словах хирурга – по крайней мере, пока. Он отдал себя в руки врача, и теперь ему оставалось только проходить положенные процедуры и терпеливо ожидать результата.
Ну а пока нет никакой нужды беспокоить Билли, Уильяма или еще кого-то этим вопросом.
Билли была так занята, планируя праздники, что едва замечала тревогу и беспокойство своего мужа в эти дни перед Рождеством.
– Бедный, у тебя рука сегодня болит? – спросила она однажды утром, когда Бертрам выглядел еще угрюмее, чем обычно.
Бертрам нахмурился и не дал прямого ответа.
– Сколько всего! – сказал он, мрачно глядя на охапку разноцветных свертков у нее в руках. – Это зачем, под елку?
– Да, будет очень мило! – воскликнула Билли. – Между прочим, ребенок явно о чем-то подозревает. Немного, но он ведь и сам маленький. Он нервничает, как какая-нибудь кикимора. Ни секунды не сидит спокойно.
– А его мать? – слабо улыбнулся Бертрам.