Ни за что!
Шли недели, и Алиса все сильнее расстраивалась и тревожилась. Конечно, от Билли она ничего дурного не ожидала, но уже начинала думать, что готова поверить в дурные намерения Аркрайта. Непросто думать такое о мужчине, которого все еще любишь. Неудивительно, что Алиса выглядела и вела себя не так, как обычно.
Мучаясь от своей любви к Аркрайту, злясь на него за то, что он оказался недостоин этой любви, боясь того, что она считала скорым крушением счастья своей дорогой подруги Билли, Алиса не знала, что ей делать. Поначалу она уверенно говорила себе, что стоит «рассказать кому-нибудь». Но потом она поняла всю бессмысленность этой идеи. Рассказать кому-нибудь! Кому? Когда? Где? Что сказать? Имеет ли она право что-то говорить? Речь же идет не о непослушном ребенке, совершившем набег на банку с печеньем. Они взрослые мужчина и женщина, которые прекрасно сами все знают и возмутятся из-за любого ее вмешательства. Но разве может она просто стоять и смотреть, как Бертрам теряет жену, Аркрайт – честь, Билли – счастье, а она сама – веру в человеческую природу? Может быть, лучше все же вмешаться в чужие дела? Конечно, она может это сделать и должна. В конце концов, именно этого от нее скорее всего и ожидают.
Когда Алиса пришла к этому невеселому выводу, Аркрайт сам неожиданно открыл ей дверь. Они остались наедине в кабинете Бертрама Хеншоу. Был вечер вторника. Придя, Алиса застала Билли и Аркрайта за их обычной партией в шахматы, но какие-то домашние дела призвали Билли в кухню.
– Боюсь, мне придется уйти минут на десять, не меньше, – сказала она, неохотно вставая из-за стола. – Но вы можете показать Алисе, как ходить, мистер Акрайт, – добавила она и убежала.
– Мне показать вам ходы? – улыбнулся он, когда они оказались вдвоем.
Ответ Алисы был так резок и сердит, что Акрайт, помолчав мгновение, сказал со странной грустной улыбкой:
– Судя по вашему ответу, вы полагаете, что это вы должны показывать мне ходы. В последнее время я не сделал ни одного хода, который вас устроил бы, если судить по вашим поступкам. Алиса, я вас чем-то оскорбил?
Девушка вздернула подбородок. Она знала, что если и решится заговорить, то только сейчас. Никогда больше ей не представится подобного случая. Отбросив всякую осторожность, она решилась высказаться. Вскочив на ноги, она пересекла комнату и села в кресло Билли у шахматного стола.
– Меня! Оскорбили ли вы меня?! – тихо сказала она. – Как будто дело во мне.
– О чем вы, Алиса? – искренне удивился он.
Алиса подняла руку с развернутой ладонью.
– Не притворяйтесь, что вы не понимаете, – попросила она почти жалобно, – не добавляйте хотя бы этого ко всему остальному. Конечно, это вовсе не мое дело, и я не собиралась говорить, но сегодня, раз уж у меня появился шанс, вынуждена это сказать. Прежде всего, я не могу в это поверить, – сразу же заявила она, спеша успеть до возвращения Билли, – после всего, что вы рассказали мне о борьбе со своей тигриной шкурой. Я полагала, что вы просто случайно иногда остаетесь наедине, но потом, обнаружив, что вы всегда проводите вместе время, когда мистер Хеншоу уходит к врачу, я поверила.
Она остановилась, чтобы сделать вдох. Аркрайт, который к этому моменту явно не понимал, к чему она клонит, вдруг покраснел. Он хотел заговорить, но она остановила его жестом.
– Я почти все сказала, подождите еще чуть-чуть. Как будто ваш поступок не достаточно дурен сам по себе, вы еще и решили проделать все это, когда… когда ее муж ведет себя не совсем так, как подобает, и мы все это знаем. Это нечестно – пытаться завоевать ее сейчас. Вы нечестны по отношению к нему, – сказала она дрожащим голосом, – вы притворяетесь его другом, везде бываете с ним. Вы как будто помогаете ему падать все ниже. Вы заодно с теми, другими. – Кровь неожиданно отлила от лица Аркрайта, и он смертельно побледнел, но даже если Алиса заметила это, то не обратила внимания. – Все так говорят. А потом вы приходите сюда тайком, когда его нет дома, и… Разве вы сами не видите, что происходит?
Наступила тишина, а потом Аркрайт заговорил, в глубине его глаз плескалась боль. Он все еще был очень бледен, а у губ залегли грустные морщинки.
– Возможно, лучше будет рассказать вам, что именно я делаю. Или, точнее, что пытаюсь сделать, – тихо сказал он.
И рассказал ей все.
– Вот видите, – добавил он, закончив рассказ, – я почти ничего не добился, а та малость, которая у меня получилась, только отвратила вас, моего лучшего друга, от меня.
Алиса всхлипнула. Лицо ее было ярко-алым. Стыд, ужас и облегчение боролись в ней.