Пудинг был приготовлен, но Мари оказалась очень нервной учительницей.
Руки у нее дрожали, и несколько раз она ошибалась в самых важных местах. Билли со смехом говорила, что это, должно быть, страх сцены, и что все дело в появлении зрителя. Мари быстро и бурно соглашалась.
Следующие несколько дней Билли была так увлечена домашним хозяйством, что даже не замечала, как редко она видится с Сирилом.
Потом она вдруг это осознала и задала себе вопрос о причинах такого поведения.
Сирил бывал в доме так же часто, как и раньше, но теперь она робела при нем и предоставляла Мари или тете Ханне вести разговор при его визитах. Она поняла, что особенно радуется появлению Уильяма или даже Бертрама, если они прерывали ее тет-а-тет с Сирилом.
Билли встревожилась. Она сказала себе, что в ее робости нет ничего странного, раз уж ее взгляды на любовь и брак претерпели такие внезапные изменения, но что эту робость следует преодолеть. Если она станет женой Сирила, ей должно нравиться проводить с ним время, и ей, конечно, это нравилось, потому что она наслаждалась его обществом уже много недель. Но теперь она решительно велела себе изучить Сирила.
И тут Билли ждало страшное и странное открытие: далеко не все черты Сирила ей нравились!
Билли была поражена. Раньше он был так высок, так безупречен, почти божественен – но раньше он был просто другом.
Теперь же он получил новую роль, хоть и сам еще не знал этого.
До этого она смотрела на него и видела только чудесное преображение холодного и сдержанного человека, которое было следствием тепла ее улыбки. Теперь же она видела те стороны его натуры, с которыми пришлось бы мириться на протяжении всей жизни. То, что она увидела, испугало. Музыка никуда не делась, но Билли пришлось понять, что музыка – далеко не все, что есть еще и мужчина. Билли откровенно призналась себе в этом.
То, что сейчас выглядит «пленительной таинственностью», превратится в угрюмую замкнутость, по крайней мере, иногда. Сейчас он «молчалив», а станет «мрачен». Когда он отказывается играть на пианино сейчас, это «непредсказуемость», но если через несколько лет он откажет ей в самой простой просьбе, это будет упрямство.
Так оно и будет, если Билли его не полюбит. А она его не любит. Совершенно точно.
К тому же они не так и похожи. Она любит людей, а он нет.
Она любит ходить в театр, а он нет. Он любит дождливые дни, а она терпеть не может.
Жизнь с ним вовсе не будет пронизана гармонией, это будет ужасный диссонанс. Она просто не может выйти за него замуж. Она должна разорвать помолвку.
Билли с грустью объяснила себе это все. Ей было очень горько причинять Сирилу боль. А потом лицо ее просветлело: она вспомнила, что «помолвке» всего три недели и что это страшная тайна не только от жениха, но и от всего мира. Слава богу!
Билли развеселилась. Весь день она пела и танцевала из комнаты в комнату, так легко было у нее на душе. Она больше не готовила пудингов под присмотром Мари, но всегда старалась держать при себе маленькую учительницу или тетю Ханну, когда приходил Сирил. Она убедила себя, что ошиблась, что Сирил не любит ее, но все же хотела оставаться в безопасности. Долгое время она старалась вообще не находиться с ним наедине.
Глава XXXII
Сирил хочет что-то сказать
Задолго до наступления весны Билли пришлось признаться самой себе, что ее воображаемая защита от любви Сирила прекратила свое существование. Она начала подозревать, что ее страхи имели под собой основания. Сирил явно изменился. Он стал гораздо дружелюбнее и уже не так замкнуто держался даже с Мари и тетей Ханной. Он перестал упрямиться и гораздо чаще снисходил до игры. Даже Мари теперь часто просила его сесть за пианино, и он никогда ей не отказывал. Трижды он водил Билли в театр и пригласил присоединиться к ним не только тетю Ханну, но и Мари, чем очень порадовал Билли.