Поражение Федры

Тогда я признала поражение. Сейчас же, с холодным разумом (и холодными ногами), я думала о том, что мне следовало яснее выразить свое беспокойство. Если Критона заботит только собственное политическое продвижение, то при должной мотивации он не задумываясь примет другую сторону.

Стоило ли ввязываться во все это с Трифоном? За прошедшие недели я стала слишком зависима от него, делюсь с ним всеми своими мыслями. Кандакия же, наоборот, ненавидит его и никогда не остается в покоях при нем.

– Прошу простить ее поведение, – однажды извинилась я перед Трифоном. Он тогда пришел неожиданно. Кандакия вскочила и, пробормотав что-то об ужине, умчалась на кухню. – Она очень груба, я знаю, но другой служанки у меня тут нет.

– Не переживайте, принцесса, – отозвался он. – Я понимаю, почему она так себя ведет. Кандакия полагала, что обеспечила себе безопасный путь домой. Она не ожидала от вас подобной смелости. Эта женщина стара и тоскует по дому. И винит меня в том, что сейчас она тут, а не там. По крайней мере, она груба со мной, а не с вами.

Мне показалось криводушным то, что Трифон назвал Кандакию старой, когда сам годится ей в отцы, но я промолчала. В конце концов, она только что непочтительно выскочила за дверь, выказав свою неприязнь, – на Крите такое поведение немыслимо для служанки. Мама приказала бы ее высечь. А я даже не знаю, к кому обращаться за подобным наказанием.

За спиной, привлекая мое внимание, покашлял охранник. Вздохнув, я нехотя вытащила ноги из воды и вытерла их принесенной тряпицей. Тесей согласился на мои дневные прогулки, и я выходила на пляж, когда солнце восходило над самым высоким деревом, и уходила, когда оно опускалось до его нижних ветвей. При желании я могла гулять и подольше, но тогда я уже была бы на пляже не одна, а мужчины вели себя в моем присутствии столь невообразимо непристойно, что проще уйти. Трифон пытался вразумить Тесея, убеждал его ограничить передвижения Ипполита, ведь это он обвинялся в преступлении, а не я. Но, когда дело касалось его возлюбленного сына, Тесея было не пронять. В моих покоях жарко и душно, но я стараюсь не покидать их, не считая драгоценных часов, которые могу в одиночестве провести на пляже.

Я надела сандалии и завязала на щиколотках ремешки. Затем пошла по пляжу ко дворцу.

Ночной хор

Какой еще суд? Кем себя возомнила принцесса, подняв весь этот шум?

Она лишь взбесила их, и теперь они отыгрываются на нас. Ипполит превратился в чудовище. Он носится с дружками по дворцу, доказывая каждому встречному свою невиновность, а потом они возвращаются в комнаты, видят нас и насильничают снова и снова.

Я жалела ее, но из-за нее наша жизнь стала совсем невыносимой.

Она что, не могла смолчать?

А вы ей верите? Я слышала, она с самого начала положила на него глаз.

Мы все видели, как она таскалась за ним по дворцу.

Она носит его ребенка. Может, она выдумала все, чтобы убедить Тесея, что в его отсутствие была ему верна.

Принцессы тут устраивают суды, а кому-то все еще приходится застилать этим животным постели и ложиться в них.

Медея

С возвращения Тесея я гуляю по дворцу каждую ночь. Разговоры вокруг только о суде. Кто лжет: Ипполит или Федра? Федра – критская шлюха, извращенная, как и ее мать? Или Ипполит – жестокий насильник, как и его отец? Все ведь знали – а если не знали, то их сейчас просветили, – что Ипполит – сын царицы амазонок, которую Тесей взял силой. У каждого свое мнение. В ночь перед судом Агнета ждала, когда я вернусь в свои комнаты.

– Вы только и делаете, что подслушиваете под дверями, – обвинила она меня.

– А ты только и делаешь, что дерзишь, – парировала я. – Разве так ты должна говорить со своей госпожой?