Первыми вошли мужчины в годах, поглаживая бороды и переговариваясь друг с другом. Подозреваю, они тоже предпочли бы находиться сейчас в любом другом месте. Сначала они оставили место в середине передней скамьи пустым: наверное, для Тесея. Однако после появился Трифон с несколькими незнакомыми мне мужчинами, и их предшественникам пришлось потесниться, заняв и центральное место.
Минутой позже вошел Тесей и с удивлением огляделся. Ничего не сказав, молча сел на третью скамью с конца. Мы ждали в тишине, когда займут последнюю скамью. Вскоре в коридоре раздались крики и гиканье приближавшихся к залу молодых мужчин. Они ввалились в зал толпой, первобытно стуча кулаками о кулаки и грудью о грудь. И тоже удивленно застыли. Я скрыла усмешку. Они явно планировали прийти раньше всех, усесться впереди и стращать меня, но припозднились с подъемом. Первая, хоть и незначительная, победа опыта над юностью.
Покричав, поспорив и потолкавшись, молодежь расселась. Я искоса глянула на Ипполита. Он сел с краю скамьи, напряженный, словно готовая к броску змея. Один из друзей шутливо завалился на него, и Ипполит раздраженно пихнул его плечом. Его поза придала мне спокойствия. Кто бы что ни думал, Ипполит воспринимал происходящее очень серьезно, а значит, у меня есть шанс выиграть.
Поднялся Тесей. Его худощавая фигура возвысилась над всеми, на нее пала тень от масляной лампы, и на мгновение мне почудилось, будто сам Посейдон явился вершить правосудие. Затем тень сдвинулась, и я увидела, что это не бог, а Тесей устало провел ладонью по лицу.
– Благодарю вас всех за то, что вы пришли. Благодарю тебя, Федра. Царица Федра, – поспешно добавил он, увидев, как я машинально открыла рот для поправки. – Позвольте коротко объяснить, что нас сегодня ждет. Сначала ее величество предъявит обвинение моему сыну, принцу Ипполиту. Если у кого-то возникнут к царице вопросы, вы сможете задать их по окончании ее речи. Затем ее величество оставит нас, и Ипполиту предоставится возможность опровергнуть ее обвинение. После этого мы будем голосовать. Вам всем раздадут жетоны, – Тесей показал маленький восковой диск, – на которых вы нацарапаете две длинные линии, если сочтете Ипполита виновным, и длинную и короткую линии, если сочтете невиновным.
Он продолжал объяснять, что после этого голоса подсчитают, однако процесс голосования меня совершенно не интересовал. Я сидела, ошеломленно открыв рот и думая о другом: Ипполит выслушает все, сказанное мной, и сможет даже задать мне вопросы, а я вообще не имею права находиться в зале, когда он будет говорить?
– Федра!
Я не сразу осознала, что Тесей обращается ко мне. Пришло время выдвигать обвинение. Забавно: судят не меня, а обвиняемой ощущаю себя я.
Спокойно и тихо, в единой тональности, не позволяя ни голосу дрогнуть, ни слезам, подступающим к глазам, пролиться, я рассказала собравшимся о произошедшем. О своих чувствах я старалась не говорить. Страх упомянула лишь с чисто практической точки зрения. Я не говорила о своем растерзанном теле; о мыслях, что так и умру на грязной земле; о том, что не сплю ночами. Я приводила голые, бесстрастные, неопровержимые факты.
Не дав мне закончить, один из друзей Ипполита вскочил на ноги и, трясясь от гнева, закричал:
– Она лжет! Она лжет! Почему вы сидите и слушаете эту лживую шлюху?
Другие друзья Ипполита подхватили:
– Лгунья! Лгунья! Шлюха! Колдунья! Лгунья!
– Хватит! – оборвал их Критон. – Царь Тесей, это суд или театр? Ипполит выскажется в свой черед.
Ипполит откинулся на спинку скамьи и усмехнулся, будто замечание было сделано в его поддержку. Я старалась не смотреть на его лицо, не вспоминать его дыхание на своей шее. Глубоко вздохнув, я сосредоточила внимание на лице Критона, на его веснушчатой переносице.
– У вас есть что еще сказать? – спросил меня Критон.
Спрятав дрожащие пальцы под ягодицы, я вспоминала, как лежала в грязи, как была оставлена умирать, как добиралась до дворца. Факты, повторяла я себе, только факты. Я рассказала о набившейся в рот земле, о лившейся из носа крови – и все это безэмоционально, словно описывала плетение ткани.
Но их пронимало, я это видела, бросая короткие взгляды на сидящих передо мной мужчин. Некоторые прикрыли глаза при упоминании крови, а кто-то плотно сжал ноги. На них действовал мой рассказ.
– Она ничего этого не докажет! – не выдержал еще один друг Ипполита. – Ничего! После всего, что он сделал во славу Афины! Он трижды подряд выиграл скачки. Трижды! Клянусь Зевсом…
– Подумай головой, прежде чем поминать его имя, – прервал его Тесей.
ebooksa