Дэйвенпорты

– Мама сказала, что настало идеальное время для приключения. У нас почти ничего не осталось: все наши вещи поместились в один чемодан. Мой отец жил в Джорджии. – Эми-Роуз глянула на Джона. Тот, не отрываясь, смотрел на девушку. Кивнул, ожидая продолжения. – Он был белый американец. Мама часто говорила, что они влюбились друг в друга одним волшебным летом, когда у него был отпуск. Она всегда верила, что он за ней вернется. Писала ему письма, даже когда ответы перестали приходить. В моей комнате хранится целая шкатулка этих писем. На некоторых можно даже теперь рассмотреть рисунок на сургучной печати. Цветок с пятью лепестками и изящная буква G. – Эми-Роуз потеребила потрепанный уголок тетради. На нее накатила тоска, которую она редко позволяла себе чувствовать. – Только когда мы приехали на плантацию его семьи, нам сообщили, что он умер. Сказали, что лихорадка, и развернули нас.

В тот день им открыл сутулый темнокожий мужчина. Он не пригласил их войти, но сказал подождать снаружи. Они ждали. И ждали. Клара Шепард ходила взад-вперед, то и дело останавливалась, чтобы поправить воротник Эми-Роуз или велеть ей не ерзать. Казалось, прошла целая вечность, и тут дверь широко распахнулась. Эми-Роуз вцепилась в ногу матери, а Клара заговорила с показавшимися на крыльце пожилыми белыми супругами. Эми-Роуз не понравилось, как они таращились. Они хмурили брови, сжимали губы в тонкую ниточку. Только потом заговорили. Пока Эми-Роуз слушала, как мама рассказывает им знакомую историю об отце, она заглянула за дверь и увидела голубоглазую девочку старше нее, с острым подбородком и такой же россыпью веснушек. В памяти Эми-Роуз всплыли голоса этих людей, и горло сжалось сильнее. Джон все смотрел на нее. Слегка пожал ее руку.

Она бы не вынесла, если бы он еще раз сказал «Мне жаль», так что она поспешно продолжила:

– Мама была убита горем, – проговорила Эми-Роуз, не обращая внимания на то, как защипало в носу и в глазах. – Иногда я пытаюсь представить себе, как бы повернулась жизнь, если бы он был жив.

Тот день был болью Эми-Роуз и Клары Шепард. И рассказывать о нем даже сейчас было слишком тяжело. Сын белой пары был мертв и не мог стать отцом Эми-Роуз. Голубоглазая девочка посмотрела на Эми-Роуз, потом на взрослых и закричала: «Врете!» Эми-Роуз, наверное, никогда не забудет, как изогнулись губы той девочки от этого слова, как быстро ее унесли куда-то в дом. Девушка вспомнила, какой жалкой показалась тогда ей мать, когда у нее перед носом с треском захлопнулась дверь. Мать всегда клялась, что этот мужчина их любит, обязательно сдержит свое слово и когда-нибудь вернется. И вот этот мужчина оказался мертв. Скорбь отпечаталась в каждой морщинке на лице Клары, но глаза ее остались сухими и руку дочери она сжимала крепко.

– Что было потом? – спросил Джон.

– Мы много ездили, нигде не задерживались дольше нескольких дней и наконец добрались до Чикаго. Мы поехали на север. Сошли с поезда на Большом центральном вокзале. Мама слышала, что найти работу служанки проще всего, но только ваша семья согласилась взять нас обеих.

Джон улыбнулся темноте.

– Мы с Оливией прятались за шторой, торчали только ступни. Помню, Ливи прошептала: «Думаю, мы с ней подружимся».

– Так и случилось.

Мысли Эми-Роуз переключились с того, что она утратила, на то, что приобрела: друзей своего возраста, притом в доме, где мама могла всегда быть рядом с ней. Ощущение, что они нашли себе место. Эми-Роуз провела свободной рукой по обложке тетради.

– Мама учила меня идти за мечтой. Она покупала мне тетради, чтобы я могла записывать свои мечты. Так я ни за что их не забыла бы.

А еще мама всегда настаивала, чтобы дочь все выбирала сама. Делала то, что ей самой хочется. После того дня в Джорджии Клара Шепард редко заговаривала о любви.

Эми-Роуз и Джон сидели на скамейке, держась за руки. Ни она, ни он не пытались высвободить ладонь. Молчать было легко, это приносило умиротворение. Бурление у Эми-Роуз в груди успокоилось, и она смогла расслабиться. «Я могла бы на тебя положиться», – подумала она, любуясь очерченным профилем Джона.

– О чем вы думали, когда я сюда пришла?

Джон посмотрел на «Порт Свободы», выглядывавший из-за живых изгородей.

– Я хочу, чтобы родители мною гордились.

Голос его был тише, чем раньше.

Хотя матери Эми-Роуз не было в живых, девушка осознала, что воспоминания о ней влияют на каждое решение, которое она принимает, большое и маленькое. Ее мечты казались достижимыми только благодаря тому, какой сильной была ее мать.

– Они уже гордятся, – сказала она. – Это видно по тому, как они смотрят на вас. Думаю, что бы вы ни сделали, вряд ли вы сможете это изменить.