Луна костяной волшебницы

Время замедляется, когда я встречаюсь с золотыми глазами шакала. А следом за ним летит серебристая сова. Она с криком подгоняет его когтями вперед.

Она привела его ко мне!

Шакал уже почти достиг моста. И в голове тут же мелькает мысль: «Я должна ранить его. Схватить, но не убить. Так приказала Одива».

Но шакал уже готов атаковать. Он взмывает в воздух. И открывает пасть.

Сова не хотела, чтобы Одива убила его. Она хочет, чтобы благодать шакала стала моей.

Я натягиваю тетиву.

Судорожно втягиваю воздух.

А затем стреляю прямо в сердце золотого шакала.

31. Бастьен

Аилесса стискивает мою руку, когда мы проходим мимо возвышающихся вдоль стен туннеля костей и черепов.

– Потерпи еще немного, – прошу я.

Свернув еще несколько раз по петляющим коридорам, мы добираемся до одной из старых известняковых шахт под Довром. И фонарь, что я удерживаю в руках, лишь немного освещает широкую яму перед нами.

– Пожалуйста, скажи, что у нее есть дно, – говорит Аилесса.

– Да, но до него метров двенадцать, – отвечаю я.

Этого достаточно, чтобы человек умер при падении, но складки, появившиеся на ее лбу от беспокойства, разглаживаются.

Мы спускаемся по лесам на своей стороне ямы. Аилесса все еще слаба. Ее ноги дрожат, а лицо так напряжено, словно она держится на ногах из последних сил. Мне хочется вновь подхватить ее на руки, но сейчас это невозможно. Преодолев шесть метров, мы сходим с лесов и сворачиваем в шахту, которая вполовину меньше потайной комнаты в катакомбах, где мы прятались раньше, и к тому же с одной стороны обрывается ямой.

Я опускаю фонарь на середину комнаты. Но ее света едва хватает, чтобы осветить все пространство. Аилесса медленно обводит взглядом то, что станет ее домом на неопределенное количество времени, отчего мои щеки заливает жар. Я отодвигаю в сторону несколько ящиков и вытряхиваю пыль из изъеденного молью одеяла.

– Это место станет уютнее, обещаю.

– Кто это сделал? – с благоговением в голосе спрашивает Аилесса.

– Сделал что?