Она поджимает губы и потирает шишку на затылке. Та, скорее всего, стала еще больше.
– Может, существует другой способ завершить обряд посвящения… о котором я не знаю. – Аилесса запинается, словно этот разговор требует от нее больших усилий. – Может, никому не довелось этого узнать, потому что их молитвы оказались недостаточно усердными.
Мои брови слегка приподнимаются, пока я смотрю ей в глаза. Неужели она только что признала, что событие, так сильно влияющее на всю ее жизнь, оказалось неверным.
– А ты станешь молиться достаточно усердно, чтобы разорвать связь наших душ?
На ее лице появляется едва заметная улыбка.
– Так богам все-таки стоит поклоняться?
– Все зависит от обстоятельств, – подавив усмешку, отвечаю я.
Плечи Аилессы начинают трястись от тихого смеха, но через пару мгновений он обрывается.
– Наши души уже соединены воедино, Бастьен. И никакая молитва не изменит неизбежного исхода.
– Он действительно неизбежен? – Я подаюсь вперед. – А что, если мы пообещаем не убивать друг друга, а наоборот, станем защищать. То сможем выпутаться из этой истории целыми и невредимыми, хоть наши души и останутся связанными.
Она крутит нитку на своем грязном платье.
– На самом деле все гораздо сложнее.
– И в чем же сложность?
– В тот момент, когда на
– Под «заявляют права»… ты подразумеваешь «убивают»?
– Нет. Это происходит, когда песня сирены призывает его отправиться на мост.
Мне с трудом удается выдавить усмешку сквозь стиснутое горло.
– Но ведь я еще жив, верно?
Она сглатывает.
– Пока.