– Нет, – уже не скрываясь, ухмыльнулся Григорий, – там не будет вас и вашей…
– Наглец… Свободен! Подожди-ка!
Повинуясь мимолетному порыву, испытывая благодарность к юному самцу, Айше решила одарить его. Протянула небольшой перстенек с искрящимся камнем.
– Смотри на него и вспоминай меня. Потом на палец девке наденешь, женой ее назовешь. А меня, игры наши вовек не забудешь.
Утром Григорий в сопровождении служанки Айше-ханум вернулся в дом Абляз-аги, с жаром принялся помогать Булату, чувствуя, что в самом деле соскучился по своему спокойному, упорядоченному житью.
Раздувая горн в жаркий день, Гриша скинул рубаху. Увидев отметины, свежие и покрывшиеся заскорузлой розовато-багровой коркой, кузнец присвистнул:
– Плохо ж ты там работал, если тебя так стегали, – и с удивлением перехватил взрослый взгляд мальчика.
– Хорошо я работал, Булат-ага. Так меня хозяйка награждала за хорошую работу.
– Да, видно, баба не в себе… Если мальчишек заманивает… да вытворяет с ними такое.
После Айше-ханум Гриша бежал от девок еще пуще, чем раньше. Теперь казалось ему, что женщина – это что-то грязное, томительное, обвивающее, как змея, и не оставляющее воздуха.
Все изменилось одним летним вечером, когда, запыленные и усталые, еле перебирая ногами, в дом Абляза пришли две новые рабыни. Гриша и разглядывать их не собирался. Но случайный взгляд, брошенный на одну из девок, ввел его в оторопь. На миг Гриша подумал, что купил хозяин сестру Веру. Потом понял – нет, другая девка, моложе. Похожа болгарка была на диво. А когда имя услышал – Верка, застыл.
Была она ровесницей Гриши, определили ее в помощницы Латифе. Чем больше Гришка приглядывался к Верке, тем меньше видел в ней сестру, тем большим интересом загорались его глаза. Отныне в уютной кухне купеческого дома поселился Гришин соблазн. Лукавый изгиб губ, темные волны волос, маленькие ручки и ножки, пышный стан, мелодичный голос – все напоминало Грише Веру. Только миндалевидные, вытянутые к вискам глубокие темные глаза были не похожи на золотистые глаза сестры. И другим был взгляд – не с нежностью смотрела болгарка Вера на русского мальчишку, а с презрением.
На вопросы его не отвечала, фыркала, глаза отворачивала. Парня сопротивление только разжигало. Смастерив дудочку, он протянул Верке:
– На, играй!
– Нэ. – А на карие глаза навернулись крупные слезы.
Григорий собрал пушистые розы с сотнями острых шипов. До крови искололся в буйных кустах на краю большого сада и предвкушал радость в Веркиных глазах.
Он протянул их девке, а она выбросила цветы. Ойкала, облизнула проколотый палец и убежала. Парень наливался упорством и не оставлял ее в покое. Он не думал об Азат-ханум, вороной кружившей над слугами.
Добиться. Поймать. Сделать своей.
Верку учили служанки – и справедливо: «Ублажай хозяина, старайся на глаза попасть. Будешь обласкана». Послушных, покорных, отличившихся выдавали замуж за подручных Абляз-аги, его должников или бедняков. Строптивых продавали в другие дома, совершивших тяжкий проступок – забивал плетьми одноглазый серб. Многие девушки наивно надеялись, что могут остаться в доме толстопузого купца, стать наложницей, а то и женой, но хитрый мужик пресекал эти попытки на корню. Жена ему нужна не была. Он тешился всласть с молодыми девками, не зная в том никаких ограничений, кроме святого месяца Рамазан.
Хотела замуж Вера, хотела свободу получить от хозяина, боялась русского парня с его ищущим горячим взглядом. Но молодая кровь не знает оков разума, бурлит и нарушает все запреты. Месяц спустя в своей каморке Гриша украл то, что принадлежало только хозяину – цветок невинности юной болгарки. Не был он ни нежен, ни ласков. После Айше-ханум его юное тело было испорчено ее жестокостью. Но Вера все равно была рада его молодым объятиям, после жаркой схватки обнимала его лохматую голову, пристраивала к себе на колени и гладила, гладила, а он млел от этой ласки.
ebooksa