– Муж домой хочет. Пора нам!
– Так гулять и гулять еще. Детки по лавкам не орут! – недоумевала подруга и попыталась убедить Григория. – Григорий, ты жене поплясать дай… Рано домой, самый смак…
– Ты с женихом иди любезничай, а жену мою в покое оставь, – отрезал кузнец, гневно сверкнув глазами.
– Ой-ой-ой, злой Аксиньин муж, – скривилась невеста и последовала совету, прижавшись к Зайцу. А тот поднял ее на руки, пошатнулся – выпил не одну чарку медовухи, чуть не уронил жену. Ульяна ничуть не обиделась, расхохоталась, смачно поцеловала Гришу.
Аксинья успела еще увидеть, как вдрызг пьяный Лукьян, к недовольству своей молодой городской жены, вытащил зятя плясать, как Рыжик заливисто смеялась, от души забавляясь кутерьмой. Свадьба ее была без насмешек соседей, без недовольных взглядов отца, без зависти подруг. Повезло Ульянке. Но Аксинья, хоть и сравнивала невольно, не держала обиды. Как случилось, так случилось.
Григорий усадил жену в телегу, а она все оборачивалась, тянулась к веселью.
Кузнец Ульяну недолюбливал и просил пореже звать в гости.
– Пустая она, безголовая. Ничего хорошего от такой женки не жди!
Григорий не запрещал жене встречаться с подругой, но каждый раз кривился, слыша, как Аксинья в очередной раз болтает с Ульяной, по мужу ставшей Федотовой.
Григорий оказался человеком нелюдимым. Серьезный, деловитый, работящий, он большую часть времени проводил с Игнатом в кузнице, а вечера коротал с женой. Больше никто ему не был нужен, а молодая жена тосковала. Привыкнув к многолюдной семье, шумным вечерам, ей пустой казалась их изба, скучными тихие вечера. Порой вырывалась она к родителям, засиживалась допоздна, наслаждаясь уютом, легкими разговорами и материнской заботой.
Анна почуяла, что дочка ее не так счастлива, как хочет показать. Есть у нее с мужем какие-то разногласия. Но ничего не спрашивала, дочка рано или поздно сама все расскажет. Василий зятя не любил, иначе как «басурманин» не называл. Приязни родственной не получалось.
В субботний день Аксинья отправилась с мужем в Соль Камскую. Вороной, запряженный в новую телегу, брыкался и недовольно вел ушами. Аксинья горделиво восседала рядом с мужем. Серьезная замужняя женщина, хозяйка, а не пигалица.
– Ты что, Абдул? Избаловался у меня вконец, – ворчал Григорий. – Бухарцам сдам, пожарят на вертеле.
– Гриш, не сердись. Конечно, такой красавец, ему хомут на шее в тягость… Под седлом только красоваться!
– Ну ничего! Подзаработаю еще, да купим второго жеребца для упряжи, чтоб повеселее им было!
– А откуда имя такое? Абдул… Никогда не слышала.
– Это у мусульман, у татар частое имя. Конь кровей не наших, южных. Потому так назвал.
– Абдул… Ветром обдул, – зазвенел колокольчиком смех Аксиньи. – А он имя свое знает, сразу ухом ведет, как собака!
– Он со мной много чего пережил. Верный конь!
На рынке семья накупила цыплят, взрослых курочек, утят, чугунки, чашки, соль, перец… Аксинья весело торговалась с щуплым беззубым мужиком, продававшим кур, выбирала самых справных утят, крутила в руках каждый чугунок. Григорий улыбался, в торг не вмешивался, отдавал только копейки радостным лавочникам.
ebooksa