– Да как же… – Кузнец растерянно закусил ус и пожевал его во рту. Жену всегда забавляла эта его привычка, но сейчас ей было не до смеха. – Так… Давай помощника тебе найдем. Фимку!
Рыжий пакостный мальчишка, жилистый и ловкий, большую часть времени слонялся без дела. Его отец, Макар, троих сыновей приучал к лености и праздности.
Следующим утром вымытая лопоухая рожица Фимки торчала в окне. Он опасливо ожидал появления «хозяйки». Что наговорил ему Григорий, Аксинье так и осталось неведомо, но работал чертенок не на стыд, а на совесть. Весь день парнишка стучал молотком, пилил дрова, чистил, мел и скреб… Еще до полудня Аксинья не выдержала, позвала его к столу и с жалостью наблюдала, как жадно он хлебает уху, слизывает капли, бережно обсасывает рыбьи кости.
Аксинья села напротив, позволила минутку отдыха усталой спине. Она радовалась волчьему аппетиту паренька. Фимка выпросил добавку и яростно работал деревянной ложкой, только стук стоял.
– Это что ж у тебя? – вздрогнула «хозяйка». В рыжих нечесаных лохмах что-то яростно копошилось. – Да никак вши!
Фимка вскочил из-за стола, запнулся, потерял равновесие и чуть не упал.
– Ты куда убегать собрался?
– Так что… Прогонишь теперя?
– Ишь размечтался. Стричь будем, живность уничтожать.
Скоро ножницы скрипели в руках Аксиньи, а рыжие кудри падали на пятачок земли за скотником. Парень сидел смирно, сопел пугливо и молчал. Вся его смелость куда-то исчезла.
– Вот и все. Чистенький.
На памяти Аксиньи вшей в семье не было. Лишь раз Ульянка принесла на своих косах пакостную мелочь, и долгими осенними вечерами подружки вычёсывали гребешками яйца и мелких вшей. У них даже игра появилась: кто больше поймает и раздавит, тот и победил.
– Непривычно как! – ощупывал Ефим легкую головешку. Лысый, лопоухий, он стал куда забавнее: яичко с рыжими бровями и ресницами.
– До свадьбы отрастут, – улыбнулась Аксинья.
Скоро Фима стал ее наперсником во всех хозяйственных делах, собеседником и другом. Быстрый, выносливый, жадный до работы, он был не похож на своего беспутного отца и безобразничал больше от скуки, чем от зловредности. Григорий радостно хмыкал, наблюдая, как чисто стало во дворе и хлеву, как блестит черная шкура Абдула, как радостна и весела Аксинья.
Дождливым августовским вечером Анфиса пришла к подруге вся в слезах. Шумное горе всегда спокойной, рассудительной Фисы поразило Аксинью.
– Что случилось-то? Скажи толком?
Месяц назад Анфиса с девками ходила по лесу, собирала чернику. Лукошко все не наполнялось, ягода еще не налилась спелостью, и Анфиса уходила все дальше от подруг. Увлекшись сбором ягоды, уродившейся крупной в отдаленном черничнике, она спохватилась лишь к обеду: никто на ауканье не отвечает. Схватила Анфиса лукошко, только собралась бежать в деревню, а чья-то горячая ладонь сарафан ей задрала.
– Будешь орать, шею сверну, – пообещал мужской голос, и девка поверила.
Недолго раздирал ее мучитель, быстро насытил свое естество. Анфиса успела только понять, что мужик, страшный, заросший, ей не знаком. Глотая слезы, Анфиса вернулась домой и никому до сей поры о горе своем не сказала.
ebooksa