Сердце призрака

Загадочная фигура вскочила на ноги, сбросив простыню прежде, чем тонкий слой белой ткани полностью разоблачил ее очертания.

Но я точно видела что-то, похожее на маску.

Неожиданно раздался пронзительный крик, и, лишь в последнюю секунду, оказавшись у перил лестничного прохода в состоянии сильнейшего страха, до меня дошло, что его издала я.

Мое тело больше мне не принадлежало, ноги уносили меня от подстерегающей повсюду опасности, а разум пытался понять, как меня до сих пор не схватили и не ударили ножом. Или что пострашнее.

Рывком отворив входную дверь, я выбежала из дома, споткнулась о ступеньки крыльца и болезненно приземлилась на дорожку, чудом не врезавшись в булыжник. За это нужно было сказать спасибо моим ладоням.

Пошатнувшись, я начала ползти от раскрытой пасти входной двери, в которой ожидала увидеть что-то ужасное, готовое обрушить на меня свой гнев.

Я снова закричала в пустоту.

Там не было ничего. Ни в фойе, ни на лестнице.

Снова заставив себя перевернуться, я, шатаясь, поднялась на ноги. А затем побежала к своей машине, припаркованной на подъездной дорожке. Взявшись за ручку водительской двери, я с мучительным криком дернула ее. Стоп. Ключи. Они остались дома.

Вместе с моим телефоном.

Глава двадцать вторая. Зедок

О господи. Этот голос.

Проклятье. Неужели этого было мало?

Теперь всегда я буду слышать этот голос в своем опустошенном сознании?

Я не знал, куда она сбежала при виде меня. Однако точно знал, что дома ее уже не было. И сейчас, поднимаясь по лестнице для слуг на ее версию чердака, я твердил себе, что мне все равно.

Грязная ложь. Однако самообмана никто не отменял.

Предчувствуя нечто ужасное, быстрыми шагами я рванул к столу.

Моя музыка. Она исчезла. Стефани ее украла.

Разве при звуках первых нот я не понял, что она моя? Да, я никогда не слышал эту музыку своими ушами, но узнал бы ее из тысячи. Руками я ухватился за стол и, прежде чем осознал, что начал терять над собой контроль, отшвырнул его в дальний угол. Тут на всю комнату раздался оглушительный грохот, который, возможно, разрушил целое поместье. Так или иначе, никто этого не слышал.

Никто, кроме них.