– То-то и оно… Поэтому предлагаю вам удалить матку. Учтите, последствия могут оказаться намного хуже.
– А если нет? Не удалять?
– Тогда мы вас подлечим и отправим домой. Но я искренне не советую так поступать.
– Давайте. – Гутя не хотела раздумывать о худшем, ей казалось, что хуже, чем есть, не будет. – Мне домой надо, у меня детки без присмотра. И… и посевная на носу. Когда отпустите?
– Вам не следовало бы перенапрягаться, Пахомова. – Инесса укоризненно покачала головой. – Подумайте о детях: отец на фронте, мать нездорова. Давайте полежим в больнице, сделаем операцию, а потом поедете к себе… ну, может быть, через пару недель.
– Нет-нет, как они без меня столько времени? И… и посевная.
– Хорошо. – Инесса говорила мягко, а смотрела в окно на едва завязавшиеся почки озябших за зиму веток. – Я вам дам время подумать. Поговорим завтра.
Она еще походила между койками, одну пощупала, другую допросила, долго разглядывала оголенный, украшенный орнаментом зеленки живот Карлыгаш. После ее ухода Гутю увели на процедуры и там вдоволь поиздевались над ее беззащитной женской утробой.
В коридоре Ася выпасала выводок Карлыгаш.
– Здесь нельзя сидеть, что ты развела детприемник? – строгая Инесса проходила мимо и заметила беспорядок. Вечно она умудрялась появляться в ненужное время в неподходящем месте.
– А куда я их дену? – захныкала Агнесса, по привычке делаясь несамостоятельной в присутствии сестры. – В детском отделении мест нет, там и больных-то не берут, не то что здоровых. А мать ты упекла с разрезанным брюхом.
Доктор Авербух сдвинула брови.
– Отведи к нам домой, Броня приглядит. В гинекологии не место малышне… А ты сегодня спала? – Проницательные карие глаза все подмечали, особенно когда дело касалось младшей.
– А ты? – Ася тоже не ослепла: темные круги под глазами Инессы делались с каждым днем все жирнее и темнее.
Она не получила ответа, да и не ждала его, просто так сказала, чтобы не смолчать. Вместо бесполезного нытья она подхватила младшего, подтолкнула за плечи двух других и быстренько ушмыгнула. Надо приготовить еду и к вечеру снова спешить на службу. На этой неделе выходных не предвиделось.
Через три дня у Августины состоялся решительный разговор с Инессой Иннокентьевной:
– Что надумали, Пахомова? Будем матку удалять?
– Нет, не будем. Не могу тут полмесяца лежать, выписывайте меня.
– Но детей у вас, скорее всего, и так не будет, если даже не удалите. Вы запустите болезнь.
– А что мне дети? От кого я их рожать-то стану? Мне к посевной надо успеть трактор оседлать. Так что выписывайте.