– Где тебя черти носят? – Красная санитаркина пятерня протянула бумажку. – Примай пополнение.
– Отлично! – Агнесса вгляделась в истонченное бледное лицо, полуприкрытые глаза. – Какие симптомы, Антонина Ивановна?
Через полчаса, когда усталая, но удовлетворенная Инесса вышла из операционной, а Тамара понесла в детскую очередной сверток с красным личиком и отекшими, неразлеплявшимися веками, Ася уже знала все о новой пациентке.
– Принимай следующую, Иннуль. – Она подскочила к чайнику, поставила подогреть на печку. – Только чайку выпей для передышки.
– Не могу больше этот чай пить. – Старшая как будто сняла с глаз повязку усталости, подбежала к роженице, – Самопроизвольные схватки? Досрочно? Какой месяц? – Она вставила в уши фонендоскоп и шарила по Тониному вздувшемуся животу, сосредоточенно сведя брови. Умелая рука под простыней больно и бессовестно ревизировала женские тайны. – Родовая деятельность началась. Все.
Тоня пропищала про семь месяцев и что ужасно боится. Инесса, казалось, не слышала. Она снова нацепила невидимую повязку, лицо поскучнело, подернулось дымкой:
– Ась, последи, еще есть время. Я пойду прилягу, иначе… – Она махнула рукой в направлении осточертевшего чайника и ушла вбок, в конурку без окон за печкой, куда вмещалась лишь одна узенькая кушетка.
– Вы не переживайте, Антонина Ивановна. Все пройдет лучшим образом. Вам уже вполне можно рожать, сердцебиение в норме, – зачастила Ася.
– У мужа нет детей. Никогда не было. Он страшно хочет этого ребеночка, просто места не находит. – Тоня словно извинялась за несвоевременные роды, за отсутствие мужа, за свой неподходящий для такого молодого дела возраст.
– Да у нас апашка в пятьдесят три рожала на прошлой неделе. – Ровные Асины зубы сверкнули в задорной, но неискренней улыбке. – У нее одиннадцатый ребенок. Вам сам бог велел, тем более что детей нет.
– У меня есть. У меня Васятка на фронте, – Тоня снова начала оправдываться, – воюет на танке. А у Платоши нет. Не случилось.
– Значит, теперь будет. Вы силы-то берегите. Еще рожать. – Рука ловко задернула занавеску, отгораживая чуткий сон доктора от стенаний и возни. – Я сейчас, вы дышите глубже и не кричите, а то кислород расходуется. – Она привычно соврала и выбежала за перегородку.
Айбар от безвыходности крепко сдружился с детьми. Двое уже спали, а самый старший слушал какую-то басню из жизни верблюдов.
– Ну как они? – Агнесса стояла раскрасневшаяся, с блестящими глазами и сочувственно вглядывалась в рассыпанную по закутку детвору.
– А с кем они прибыли? – Айбар кивнул на малышей.
– Они с матерью жили на полустанке. Отец стрелочником был, его на фронт забрали. Теперь мать вместо отца, но она умудрилась забеременеть. Время рожать пришло, а детей оставить не с кем. Досидела до последнего, дурочка. – Она не заметила, как проговорилась, и с досады покраснела. – Но с ней все хорошо, родила еще одного пацана. Теперь спит. Только детей некуда деть… пока. Утром решится.
– А как… наша… та, которую я привез?
– Она еще только готовится. Срок приличный, но осложнения могут быть.
– Да, в медпункте тоже сказали, что старая. – Айбар по привычке назвал вещи своими именами. – Сразу приказали в город везти. А Платон-ага уехал как раз… И куда теперь детей?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Ну все, пусть они спят, а ты сиди с ними… Я пойду, мне работать надо.