Сшитое сердце

Маленький Сантьяго вполне мог заплутать, пораниться и умереть вдали от деревни, и его тело вполне могли не найти. Но как можно верить в несчастный случай, когда пропали уже двое?

Фраскита помнила слова повивальной бабки. Та сказала, что боится людоедов, и посоветовала никуда не отпускать детей и больше не приводить к Эухенио Клару, эту прелестную девочку, с которой ученый глаз не сводил в тот день, когда она у него побывала. Фраскита запретила двоим младшим уходить со двора и потребовала, чтобы Хосе приделал щеколду так высоко, чтобы Клара не могла открыть входную дверь.

– Эту дверь надо держать закрытой! – вот уже месяц кричала она, уходя на холмы пасти скот Эредиа вместо Анхелы и Педро.

После исчезновения второго ребенка не она одна стала оберегать детей, и мало кто из ребятни болтался без присмотра. Маленьких пастухов сменили взрослые, и каждый следил за соседом.

Фраскита не пыталась говорить с деревенскими, но пошла исповедоваться и из-за деревянной решетки повторила падре то, что сказала ей Бланка перед уходом.

– Обвинять человека в преступлении – это серьезно. Конечно, до появления этого ученого дети не пропадали, но умирали они чаще. Он исцеляет от многих скорбей, и деревня на него молится. Вот уже несколько дней каждый находит виновного и приходит рассказать мне об этом. Чтобы ты знала, твоего мужа называют чаще всего. Мне едва удается успокоить их.

– Но Хосе из дома не выходит, он даже петуха перестал выпускать с тех пор, как дети стали кидаться в него камнями!

– О том и речь. Пропавший маленький Сантьяго был из тех, кто бросался камнями.

Фраскита умолкла. Она знала, что муж невиновен, и знала, насколько живуча злоба деревенских.

– Не обвиняй никого, и особенно Эухенио, – снова заговорил священник. – Деревня, желая сохранить своего врача и стараясь его защитить, способна расправиться с твоим мужем. Кроме того, этот человек сказал мне, что скоро уедет. Приглядывайте за детьми, а я присмотрю за ним. Больше ни в чем не хочешь мне исповедаться?

– Нет, ни в чем.

– Ничего плохого не делала, никаких плохих мыслей?

– Ничего, кроме любви.

– Иногда и сама любовь может быть преступной. Если больше ни один ребенок не пропадет и если Хосе оставит в покое свою птицу и вернется к работе в кузнице, через несколько месяцев злоба пройдет. Я так молюсь об этих бедных крошках.

Священник сдержал слово и ходил по пятам за ученым, ссылаясь на внезапно пробудившийся интерес к науке, – впрочем, интерес был непритворным.

Через неделю Эухенио, которому, должно быть, наскучили вопросы падре, распрощался с маленькой безутешной общиной и пустил своего коня по следу Бланки.

Больше тем летом дети не пропадали, и люди смогли сосредоточиться на жатве.

Третий бой

Когда в начале сентября Хосе шел через деревню, держа под мышкой своего петуха с зажившими ранами, все поняли, что он направляется к новому жилищу Эредиа и что ничего хорошего им это не сулит. Женщины, когда он проходил мимо, сзывали игравших в проулках детей, и двери захлопывались.

В глубине души деревенские знали, что Хосе вовсе не людоед, которого они себе навоображали, и многие даже начинали задумываться, не слишком ли пичкал детей лимонадом добрый новый доктор, преспокойно бросивший деревенских жителей с их ревматизмами и ранами. Но бывший колесник просто помешан на своем петухе! Никто не понимал, зачем посвящать свою жизнь этому вечному пернатому неудачнику. А главное – каждый, не переставая упрекать себя за то, что дважды попался на красный клюв, опасался вновь увлечься мечтой.