Прогуливаясь среди могил, она раздумывала, кого бы поднять — веселушку Зои Лич, которую приезжали навещать три ее мужа? Алана Райта, брата зловещего Фрэнка, чей взгляд приносил беду? Долли Фишер, известную писательницу из Ирландии, чьи поклонники наводняли Нью-Ньюлин на День святого Патрика?
Она уже остановилась было возле могилы Алана, поглощенная дьявольской задумкой выпытать у него постыдные подробности о жизни Фрэнка, чтобы напечатать их в своем издании, но тут заметила темную фигуру, неподвижно застывшую в лунном свете.
— Не может быть, — воскликнула она, — Эрл Дауни! Что сподвигло тебя спуститься с холма в эту юдоль печали?
Она подошла к нему, но не слишком близко, потому что лично видела, что происходит с нью-ньюлинским отшельником от самых легких прикосновений.
— У меня есть виски, — сообщила она, — и стаканчик. Хочешь со мной выпить?
— Да, пожалуй, — задумчиво согласился Эрл. — Какая ночь, Камила. Августовские звездопады завораживают меня и выманивают из берлоги. В такие ночи хочется верить в невозможное.
Камила хмыкнула. Слова, слова.
Чудес не бывает, она знала это совершенно точно.
Налив Эрлу целый стакан, она осторожно поставила его на край скамейки и отошла на несколько шагов, усевшись на могильный камень Джейн Хиченс, покойной жены сварливого Джона.
— Как у тебя дела, Эрл? — спросила она. — Как ты справляешься?
— Меня изрядно веселят твои злобные опусы, — ответил он, потянувшись за стаканчиком. — Когда ты лишен человеческого общения, то находишься как бы с изнанки социума. Но у меня есть «Расследования Нью-Ньюлина» и ваши сумасшедшие чаты. Ты уже придумала, что подаришь Кенни?
— А почему я должна об этом думать? — фыркнула Камила.
— Ну, все что-то придумывают. Я имею в виду, что Фанни даже создала специальную группу, посвященную его дню рождения…
— В которую меня не пригласили, — холодно произнесла Камила и сделала добрый глоток из бутылки.
— О, — смутился Эрл.
— Фанни меня терпеть не может.
— Прости, я не знал.
— Конечно, не знал. С изнанки социума таких мелочей не видно. Знаешь, это даже хорошо. Нет ничего приятного в том, чтобы иметь дело с этими тупицами. Вечно их занимают разные глупости. Например, сварливый Джон завел себе очень уродливого мальчугана. Он похож на карликового тролля, понимаешь. Кровь в жилах стынет. Но вздорный старик едва не бросил в меня горшок с петуниями, когда я озвучила этот очевидный факт. Не поверишь, он считает мальчишку очаровательным. Вот скажи мне, Эрл, какой в этом смысл? Ты же просто отрицаешь очевидное. Это выводит из себя.
— Ты полна гнева, — сказал Эрл. — Очень тяжело все время носить такое в себе.
— Мой гнев, дорогой, это мои башмаки, мой плащ и мой посох.