Горгона и генерал

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ливенстоун платит мне за информацию, — призналась Гиацинта. — Я пишу ему несколько раз в неделю, рассказывая столичные сплетни и придворные секретики. Видишь ли, ему нужна пища для его романов, а в этой глуши ничего вообще не происходит. Мне одновременно давали деньги за одно и то же Варкс и Ливенстоун, — похвастала она. — Я молодец?

— Молодец.

— А за то, что я привезу ему живого генерала, он обещал заплатить мне втрое больше обычного.

— Ты меня сюда привезла? — спросил Трапп, развеселившись.

— Ну не сам же ты сюда попал! Я предупредила Ливенстоуна, когда и где ловить нас на тракте…

— Как вы вообще познакомились?

— На похоронах моего первого мужа. Ливенстоун высоко ценил маршала Стетфилда как непревзойденного рассказчика, и так страшно расстроился из-за того, что тот свернул себе шею, что мне пришлось его утешить новыми небылицами. Так и повелось. Так что я почти соавтор!

— Книг, которые никто не читает?

— А зря, — пышная грудь перед самым его носом поднялась и опустилась. — Там столько жарких историй, посыпанных приправой иносказаний. Но Ливенстоун в жизни не признается в нашем сотрудничестве из-за опасения, что это бросит тень на его славу.

— Какую славу?

— Будущую. Ну как твоя ревность? Подохла в муках?

Трапп прислушался к себе, но обнаружил в потемках своего разума лишь желание запереть двери, заколотить окна и вытряхнуть горгону из её платья.

— Пойдем завтракать, — сказала она, правильно оценив направление его мыслей.

Он придержал её за локоть.

— Ты поедешь дальше со мной?

— Ну разумеется, — фыркнула она так спесиво, словно он задал самый глупый вопрос в мире. — Свою репутацию надо беречь!

37

«Ах, Катарина, Катарина, как ты могла быть такой идиоткой», — яростно ругала сама себя Гиацинта, трясясь в седле. Опять шел отвратительный дождь, который затекал ей за шиворот, в теле ныла каждая косточка, а задница от седла болела так, что порой на глазах выступали слезы.

Почему она не осталась в уютном замке Ливенстоуна?

Зачем ей тащиться через всю страну на этот паршивый юг, чтобы стать соломенной вдовой на берегу, ожидавшей, когда Трапп навершится своих подвигов в море?