– Да.
А с моей стороны было очень глупо позволять чувствам преграждать путь делу.
– Николас Престон – хороший человек.
– Хороший. Надеюсь, таким и останется. Однако в конечном счете это ничего не решает. Важно, полезен ли он, совпадают ли его интересы с нашими…
– И можете ли вы его контролировать.
– Контролировать, мисс Перес, можно кого угодно. Достаточно лишь найти у человека слабое место. Слабое место сенатора Престона – вы, ваше – он, Фиделя Кастро – любовь к женщинам и эго, затмевающее разум.
– А ваше?
– Моя слабость в том, что мне слишком нравится эта игра.
– Как вам это удается? Вы поломали множество жизней, вы по собственной прихоти вмешиваетесь в судьбы целых государств – и никогда не испытываете угрызений совести?
– Мои прихоти здесь ни при чем. Я дал клятву верно служить родине. Ее интересы – вот то, что меня беспокоит. Днем и ночью. А Куба – всего лишь звено в бесконечной цепи угроз. Вы смотрите на нас как на злодеев? По отношению к вам, кубинцам, мы, возможно, и правда играем эту роль. Но спросите себя вот о чем. Насколько далеко вы готовы зайти, защищая свою страну, свою семью, тех, кого вы любите? Разве мы делаем не то же самое? Думаете, я занимаюсь всем этим просто из склонности к жестоким интригам? А мои коллеги, которые сейчас находятся среди врагов, выведывают их секреты, добывают информацию, которая может спасти американские жизни? Наши агенты рискуют собственной безопасностью, семьями – всем, потому что верят в свое дело. Сейчас речь не о политике и не об идеологии, а о долге перед своей страной, о патриотизме, превосходящем все. О готовности рискнуть и даже пожертвовать собой. Мы находимся в состоянии войны: Советский Союз стремится разрушить наш образ жизни, ослабить наше положение на мировой арене, повсюду распространить коммунизм. Мой долг – победить врага. Моя обязанность – обеспечить защиту и поддержку мужчинам и женщинам, которые воюют за нас. Сейчас такая возможность выпала и вам, мисс Перес. Чего вы желаете своей стране, своей семье, своему народу? Сенатору Престону? На какие жертвы вы пойдете ради Кубы?
Спич удался на славу, и Дуайер это знает. В итоге меня убеждают не его слова. Совсем не они. А то, что я уже слишком много отдала этому делу, чтобы не поддаться желанию довести начатое до конца.
Это мое решение, и я приняла его давно.
– Значит, мы договорились.
Глава 28
Что меня всегда удивляло в политике, так это ее полная непредсказуемость. События ползут нестерпимо медленно – настолько медленно, что тебе кажется, будто совсем ничего не происходит. Изменения продвигаются со скоростью улитки. И вдруг все трансформируется – быстро и неожиданно. Мир словно бы убегает у тебя из-под ног, а ты догоняешь его, пытаясь понять, как ситуация могла так сильно измениться за такой короткий срок.
Еще недавно президент предупредил нас об угрозе ядерной войны, и мы стали ждать. Ждать очень многого. А теперь, через каких-то пять дней после выступления Кеннеди, нам сообщают, что над Кубой был сбит американский самолет-разведчик. Пилот, майор Рудольф Андерсон, убит. Похоже, война неизбежна.
– Они готовятся напасть на Кубу, – объявляет Ник поздно вечером, за ужином.
– Думаешь, на этот раз нападение удастся?
– Не знаю. Одни советники шепчут президенту одно, другие – другое. Кеннеди предпочитает мирные пути, дипломатию. В то же время его окружает страх. А перед лицом советской угрозы мы не можем себе позволить быть слабыми.
Это удобный момент, чтобы сообщить Нику о визите мистера Дуайера. Со вчерашнего дня я молчала. Боялась разрушить тот хрупкий мир, который между нами установился.