Последний поезд на Ки-Уэст

К югу от нас расположен лагерь № 3. Поезд направляется туда? За ветеранами из того лагеря? Вернется ли он за нами? Но тогда будет слишком поздно. Шторм слишком сильный, он слишком близко.

За моей спиной слышатся крики и вопли — страх, царящий в толпе, достигает критической точки, когда поезд проходит мимо; вместе с ним мы лишаемся последней надежды.

Мы обречены.

Станционное здание уже существенно пострадало от разгула стихии — всем в нем не укрыться. Сколько людей погибнет?

Сотни.

— Он останавливается! — слышится крик.

Ну конечно, поезд затормозил впереди.

Люди бросаются к нему — матери с детьми на руках, пары, держащиеся за руки. Мы движемся в тумане, тела карабкаются вверх, отчаяние толкает нас вперед вопреки парализующей панике.

Меня задевает женщина, к юбке которой льнет крохотная девчушка. У женщины мрачный вид, шум толпы почти заглушает плач девчушки.

С другой стороны я слышу, как молится мужчина — он повторяет одни и те же слова, и его розовые губы составляют разительный контраст с мертвенной бледностью лица.

Люди подсаживают в вагоны детей, помогают взобраться пожилым, уплотняются, теснясь друг к другу. Сэм крепко держит меня за талию, увлекая к открытым дверям. Сверху тянутся руки и втаскивают меня внутрь. Я стою на краю и смотрю вниз, ожидая, когда поднимется Сэм.

Он обнимает меня, и я прижимаюсь к нему, сразу позабыв свои прежние опасения.

Мы спасены, и только это имеет значение.

— Говорят, поезд заберет ветеранов из лагеря № 3, а после мы уберемся отсюда! — кричит стоящий рядом мужчина.

Нам не удалось побывать в лагере № 3, и я надеюсь, что брат ожидает там поезда, и скоро мы с ним встретимся, и он тоже будет в безопасности.

По составу пробегает дрожь — поезд готовится прийти в движение.

— Держитесь! — кричит мне Сэм, когда происходит невозможное. Вагон, который мгновение назад казался таким прочным и большим, вдруг становится неустойчивым, как консервная банка.

Не знаю, как долго он раскачивается и трясется на рельсах, — кажется, что целую вечность.

Люди вокруг меня кричат, дети плачут.

И так же быстро, как началась, тряска прекращается — и воцаряется тишина.