При слове «удовольствие» у меня внутри что-то сжимается.
— Никогда?
— Никогда.
— Какая скукотища, — поддразниваю его я.
— Что бы вы там ни говорили о моей работе, скучной ее едва ли назовешь, — смеется он.
Кольца на заветном пальце у него нет, но это может ничего не значить. Хотя я с трудом могу представить его в семейной обстановке, с супругой и домочадцами. В его лице и манерах слишком много жесткости.
— А подруга у вас имеется? — спрашиваю я, не в силах сдержать любопытство.
— Нет.
— Тогда вам, должно быть, бывает одиноко — мотаетесь один-одинешенек по стране, преступников ловите.
— Иногда.
— А тот человек, за которым вы прибыли сюда, — он опасный?
— Безусловно.
— А вам бывает страшно?
— Если все время бояться, тогда работать не получится. Конечно, опасность есть, но эти люди по большей части запугивают. Они хотят, чтобы их боялись, потому что страх — это власть. Фокус в том, чтобы воспринимать их как обычных людей, умалить их значимость, и тогда их угрозы и бахвальство потеряют вес.
— Вам это нравится — ловить.
— Да.
— Очень по-мужски.
— Можно подумать, у вас как-то иначе.
— У меня? Вообще-то я не гоняюсь за преступниками по стране.
Хотя, надо сказать, звучит заманчиво.