— Я видел, как вы играли с беднягой в поезде, забавлялись с ним, как кошка с мышкой.
— Как кошка? — фыркаю я.
— И вас это веселило. В вас говорил охотничий азарт. Пусть даже он подстегивался всего лишь нескромным взглядом в вырез платья…
— Вы что, совсем не имеете понятия о том, как надо разговаривать с леди?
— Я и не знал, что разговариваю с леди.
Сначала кошкой обозвал, теперь…
— Мне показалось, вы воображаете себя искательницей приключений, — добавляет он. — Это куда увлекательнее, чем быть леди.
— И много у вас знакомых леди?
— Если вы имеете в виду светских львиц, то ни одной.
— И я им сейчас не компания, — замечаю я. — Меня некоторым образом исключили из высшего общества.
— Вы слишком потрясли его устои?
— В каком-то смысле. Существуют правила, которые не следует обходить или нарушать.
— Тогда им же хуже. Готов поспорить, что вы вносили большое оживление в их скучную компанию.
Он бросает взгляд в окно и поворачивает на другую дорогу — шум океана усиливается.
— Долго еще? — спрашиваю я. Кругом кромешная тьма, судя по всему, в покосившихся домишках электричество отсутствует.
— Трудно сказать, — говорит Сэм. — На заправочной станции мне сказали ехать прямо.
Если моя репутация еще не окончательно погублена, то поездка с незнакомцем поздним вечером, вероятно, довершит дело.
И в то же время мне наплевать. Здесь нет осуждающих взглядов или перешептываний за спиной о том, как же низко пала моя семья, или разговоров о поруганной чести. Только свобода.
Если Фрэнк последовал за мной, ему не так-то просто будет меня отыскать.
Я глубоко вдыхаю океанский воздух.