Королевство душ

Я хватаю Руджека за руку и проталкиваюсь сквозь людей. Горожане локтями прокладывают себе путь к Храму, но другой путь гораздо быстрее приведет нас к подножию Храма. Наконец мы покидаем толпу и останавливаемся у священного дерева Гаэр. С нас капает пот, мы тяжело дышим. Где-то в этой давке мы потеряли Майка и Киру. Руджек смотрит на меня с открытым ртом, его лукавое выражение сменилось мрачным осознанием. Мы не можем ничего сказать. Я мысленно возвращаюсь к кошмарному ритуалу Арти и демону, пожирающему души детей. Моему отцу, пожирающему души детей.

– Мы пытались, Арра, – говорит Руджек.

Он не знает, насколько ошибается, не понимает, что я соучастница этого кошмара. Что он подумает обо мне, если узнает? Я смотрела, как у детей отнимают жизнь, чтобы чудовище в животе моей матери могло ее обрести. Руджек вздрагивает, видя в моих глазах чувство вины. Ну же, сложи все факты воедино! Они нашли детей возле Храма. Мои мысли кричат то, что не позволит говорить мой язык.

– Это не твоя вина, – успокаивает он меня. – Ты и так многим пожертвовала, проведя этот ритуал.

Столб дыма над Храмом стал вдвое выше. Хорошо. Пусть это мерзкое место сгорит дотла, а вместе с ним – и моя мать. Пусть огонь уничтожит ее так же, как она уничтожила меня.

– Дело не во мне, Руджек, – говорю я, хмурясь. – Ты не понимаешь.

Я борюсь против магии Арти – магии демона, но она сжимается вокруг моего тела и ка. Острая боль пронзает ребра и распространяется на живот. Коре сказала, что проклятие не убьет меня. Поэтому я буду испытывать его на прочность, пока оно не сломается или не разорвет меня на части. Первыми сдаются мои ноги. Руджек бросается вперед, и, когда он хватает меня за руку, магия ослабевает. Облегчение переполняет меня, и проклятие с новой силой ранит мои конечности, как будто проверяя, больно ли мне. Оно тянется к моему сознанию, щекоча основание шеи, и останавливается там.

Руджек смотрит на свой амулет из кости крейвана.

– Арра…

– Ты тоже это почувствовал? – с надеждой спрашиваю я.

Ощущения совсем не те, что были у меня с Сукаром на Церемонии. Тогда это было похоже на укус огненных муравьев. Сейчас же внутри меня тлеет огонь, который давит на холодную ночь. Внутри меня – волны, что бьются о скалистый берег.

Все еще обнимаясь со мной, Руджек смотрит мне в глаза. Его щеки пылают.

– Было… приятно.

Спиной я чувствую кору дерева Гаэр. На этот раз никаких шипов. Руки Руджека лежат теплым грузом на моих предплечьях, и он стоит так близко, что его грудь почти касается моей. Он осознает это и пытается отстраниться, но я держу его за руку. Мне нужно, чтобы он догадался о связи между детьми и Храмом, но он иначе толкует мои намерения.

– Арра. – Он произносит мое имя своим гортанным тембром, растягивая его, как песню.

Наконец-то. Моя погибель.

Руджек снова смотрит на меня тем же взглядом, но я напрягаюсь, увидев крадущихся за его спиной мужчин. Их пятеро, и я никого не узнаю – на них нет ни доспехов городской стражи, ни нарядных элар. Руджек понимающе кивает мне и поворачивается на каблуках, положив руки на рукояти своих скимитаров, ожидая, пока мужчины подойдут поближе. Я внимательно вглядываюсь в их грубые лица с глубокими морщинами. От моего взгляда не ускользают и их поношенные туники, испачканные в грязи. Но меня раздражает не внешность этих мужчин, а то, что я читаю в их взглядах, – угроза.

– Ориши ответили на наши молитвы, – говорит один из мужчин. Его голос низкий и бурлящий, как скрежет камня о камень. – Они подали нам сына визиря и дочь жрицы Ка. Мы накажем вас, и они простят Тамар за трагедию, постигшую Королевство.

Трагедию – это он говорит о моей матери.

Руджек достал скимитары еще до того, как мужчина закончил свою речь. Я прекрасно вижу, что никакие разговоры не помогут. Их не переубедить. Люди хотят ответов, а такие люди, как эти, предпочитают действовать своими мечами. Визирь недаром не отпускает Руджека из своего поместья без сопровождающих. Майк и Кира – не просто слуги, которые приносят ему тапочки или накидывают плащ на плечи. Они не только его друзья. Майк и Кира тренировались на арене большую часть своей жизни, прежде чем пройти жесткий отбор и стать жандарами.