Тяжелая корона

— ПОДОЖДИ! — Адриан кричит мне вслед.

Я даже не оглядываюсь на него. Когда взрывается следующая граната, я слышу, как позади меня опрокидывается стул Адриана.

Я бегу к задней лестнице. Вместо того чтобы спуститься вниз, я поднимаюсь вверх, до самой крыши. Последние несколько часов я провел в доме моей семьи, в убежище моей матери. Теперь я иду к отцу.

Я бегу по крыше, под беседкой, увешанной виноградом, который созрел так сильно, что уже почти превратился в вино на лозах. Я вижу любимое кресло моего отца, рядом с маленьким столиком, где мы всегда ставили его шахматную доску. Его поношенный шерстяной плед по-прежнему аккуратно сложен на подушке.

Из окон внизу уже поднимается дым. Дом скрипит и стонет, когда древнее дерево поддается огромному жару огня.

Я слышу, как со всех сторон подо мной раздается стрельба. Миколаш и его люди атакуют солдат Енина, приближаясь с двух сторон, им помогают Боско Бьянки, Антонио Марино, Стефано, Зио и Таппо.

Тем не менее, нас немного меньше, поэтому я должен спуститься. Эта битва должна быть быстрой и решительной, пока не приехали копы. На этот раз Енин от меня не ускользнет.

Достигнув угла террасы, я перебираюсь на ветви древнего дуба, растущего рядом с домом. Я живу здесь всю жизнь, знаю дюжину разных мест, куда можно незаметно спуститься.

Я жду на одной из нижних веток, глядя вниз, пока не увижу человека в маске Пеннивайза. Он держит свой АК на плече, целясь в одного из людей Мико. Я падаю на него сверху, слыша сквозь резиновую маску приглушенный крик боли, когда под ним ломается нога.

Я достаю свой Глок и дважды стреляю ему в грудь. Он перестает стонать.

Дом моей семьи разгорается, как костер. Горит все: фотографии моих прабабушек и прадедушек в пыльных рамах. Постеры на стенах моей спальни. Пианино моей матери.

Я бы никогда не допустил этого, если бы мой отец был жив, это бы его убило. Но, как и Енин, я готов потерять то, что люблю, чтобы отомстить. Я пожертвовал произведением, которое имело для меня большую ценность, чтобы выманить его из машины.

И теперь я вижу его: он стоит на противоположной стороне улицы, скрестив руки на широкой груди, длинные седые волосы распущены по плечам, изрезанное лицо освещено светом костра.

Вдалеке я слышу вой сирен. У меня есть несколько минут, чтобы убить его. Только минуты.

Когда я начинаю бежать к нему, в доме что-то взрывается. От силы взрыва меня отбрасывает в сторону, куски свинцового стекла режут правую сторону моего лица и тела. Жар настолько силен, что он вырывается наружу, на улицу. Подняв глаза, я вижу, как Миколаш стреляет в лицо Пилы, затем достает нож с пояса, чтобы ударить Слендермена раз, два, три раза в живот, грудь и горло.

Миколаш двигается с потрясающей скоростью и грацией. Он словно танцует, жестокий и смертоносный аналог своей жены. Меньше чем за секунду он хватает Майкла Майерса за волосы и перерезает ему горло.

Это почти как если бы со мной был Неро. Неро всегда предпочитает ножи пистолетам.

Но у меня нет времени оценить все это. Я зациклился только на одном: на поседевшей голове моего врага на другой стороне улицы. Он сияет в отраженном свете факелов, как сам дьявол.

Я поднимаюсь с травы и бегу к нему, Глок по-прежнему зажат в руке.

Енин держит наготове двух своих самых больших охранников. Оба в масках, но ни один из них не похож на Родиона. Я в замешательстве гадаю, куда подевался его лейтенант. Я не могу представить, что Енин отправил бы его на какой-нибудь пустяк.