Когда в комнате начинает меркнуть свет, его кожа выглядит бледной и обесцвеченной, как будто он уже мертв. Он неподвижен, как труп. Двигаются только его глаза, когда он следит за моим продвижением взад-вперед по комнате.
Двухчасовое перерыв, в течение которого я должен был встретиться с его отцом в прерии, почти истек. Енин не звонил и не писал Вейлу на телефон. Я и не ожидаю от него этого. Я ни на секунду не верю, что он прямо сейчас уезжает из города. На самом деле, я думаю, что в любой момент Миколаш позвонит мне, чтобы сказать, что бронированная машина Енина движется по моей улице.
На самом деле я думаю не о Енине.
Я думаю о Елене.
Куда она пошла, когда покинула мой дом? Почему она сбежала? Думала ли она, что я собираюсь причинить ей боль?
Прошлой ночью она отдалась мне полностью. Я думаю, для нее это было таким же катарсисом, как и для меня.
Но, возможно, она передумала этим утром.
Или, может быть, она думала, что я это сделал.
Я должен был поговорить с ней перед отъездом.
Проблема в этой неразрешимой дилемме, с которой ни она, ни я не смогли успешно справиться. Выживание каждой из наших семей зависит от уничтожения людей, которых любит другая. Никакие разговоры этого не изменят. И чем больше времени я провожу рядом с Еленой, тем больше мне невыносимо делать то, что должно быть сделано.
Хотел бы я сбежать с ней в тот день, когда встретил ее.
В игре победителей и проигравших единственным счастливым концом было вообще не играть.
Я смотрю в окно, на небо, окрашенное последними красками заката. Звезд пока нет.
Возможно, Адриан знает, куда ушла Елена. Он не скажет мне, если и знает.
Его голос поражает меня, когда он говорит после стольких часов молчания.
— Ты недооцениваешь моего отца, — говорит он.
Я смотрю на него, обдумывая это заявление.
— Не думаю, что понимаю, — говорю я, наконец.
— Он великолепен, — говорит Адриан. — И неумолим. Он — сила природы. Любой, кто пытался встать перед ним, был сметен.
— Поэтому ты предал Елену ради него? — я холодно спрашиваю Адриана.