— Я просто хотела сбежать, я полагаю. Я всегда мечтала играть, — я поднимаю руки. — И я знаю, возможно, это просто принятие желаемого за действительное. Так всегда говорили мои родители. Они хотели, чтобы я поступила в университет или получила стажировку. Вместо этого я поступил в NIDA. Это школа актерского мастерства в Сиднее. Это было началом конца.
— И ты больше с ними не разговариваешь?
Я качаю головой.
— Больше нет. С тех пор, как я ушла. Мы никогда по-настоящему не сходились во взглядах.
— Нет? Они не хотели, чтобы ты играла?
Мои губы кривятся в усмешке.
— У них было больше проблем с другой моей работой.
Рейчел хмурится.
— Почему? Чем ты занимаешься?
Я долгое время ничего не говорю, взвешивая, стоит ли говорить. Некоторые люди реагируют не очень хорошо. С другой стороны, я могу больше никогда ее не увидеть, а она, похоже, из тех, кто придерживается открытых взглядов.
— Я танцовщица.
Ее глаза слегка расширяются.
— Танцов… О! Танцовщица. Я так понимаю, их это не устраивает.
Я качаю головой.
— Когда я еще была дома, они организовали большое мероприятие в своей церкви. Пригласили меня, чтобы все старейшины могли рассказать мне, как мне нужно вернуться в приход и перестать смущать родителей. Я не была в церкви с тех пор, как мне исполнилось двенадцать! И я должна была вернуться только для того, чтобы мои родители не потеряли лицо? — я фыркаю. — Вряд ли. Я даже не задержалась достаточно, чтобы они сказали мне, что я попаду в ад за то, что показываю незнакомым мужчинам сиськи.
Рейчел фыркает.
— Они могут держать свои суждения при себе.
— Не то чтобы я хотела заниматься этим вечно. Просто это оплачивает счета лучше, чем что-либо другое, понимаешь?
Она кивает.
— И вот я здесь, надеюсь добиться успеха по-настоящему на сцене.