Парадокс Атласа

Его слова звучали невнятно, веки наливались свинцом, а тело понемножечку расслаблялось, тонуло в постели. Он крепче прижал к себе Парису, содрогаясь от удовольствия, пока не стало казаться, что они слились воедино и она падает в пустоту вместе с ним. «Твою мать, – запоздало сообразил Нико. – Она же это и имела в виду, говоря про душу, про сердце, сердце, стучащее ровно, ритмично, уверенно и спокойно. Очень знакомо». Земля задрожала, и он подумал: «Выброси меня. Продолжай, подними меня».

Оглядевшись, он понял, где оказался. В окно маленькой кухни-столовой лился свет предзакатного солнца. Пахло кофе со сливками. Возникло странное чувство безопасности. Где-то вверху – краем глаза заметил Нико – что-то сверкнуло. Блеснули искорки в вихрях песочных волос.

– Гидеон, – позвал Нико, но тут сверкание исказилось, и сердце чуть не выскочило из груди.

– Нет.

Голос Парисы он ощутил еще прежде, чем увидел ее саму. Она уже не выглядела растрепанной. Наверное, потому, что это был сон.

– Прости, – сказала она, прислонившись к стене квартиры Нико. – Просто подумала, что тебе не помешает отдых.

– Ясно, – поморгал он. – Значит, я…

– Уснул? Да. Пожалуйста, – она хмыкнула, – не переживай: мне понравилось.

Не первый раз Нико подумал, что если во что-то хорошее верится с трудом, то зачастую оно нехорошее.

– Хоть что-то было реальным?

– А как узнать, что реально? – пожала плечами Париса.

Нико посетило странное чувство: что ему стоит поблагодарить ее или, может быть, жениться на ней.

Париса закатила глаза.

– Не увлекайся, Николас, – сказала она и отвернулась. – Приятного тебе восстановления.

И лишь тогда до него дошло, что все происходило – должно было происходить – на самом деле. По крайней мере, самое важное. Их связывало нечто общее, нечто подлинное, очень заметное. Одно на двоих. Не как обед или тайна; скорее как общее горе.

Да, это было горе. Потеря, пусть и не в привычном смысле этого слова. Отказ от личного будущего, вроде расставания с возлюбленной, с которой не было ни шанса сойтись. Нико знал, что его поглотила какая-то чудовищность, он отдает все больше и больше своих сил за шанс наконец узнать все, что можно было узнать. Но с каждым днем он становился все увереннее и увереннее. Не было предела ни его могуществу, ни его страданиям. Но, чтобы увидеть на нем эту печать пустоты, Парисе нужно было нечто большее, чем одна только развитая телепатия.

– Постой. – Он схватил Парису за руку. – Ты что, не хочешь остаться тут, со мной?

На ее лице отразилось удивление. Или же подозрительность. И то и другое ей шло одинаково.

– Что?

– Ну, ты перехитрила меня и погрузила в сон. К тому же, помнится, ты была не в лучшей форме.