– Вам наверх? – спросила Белен.
– Точно, – ответила Либби. Ну а куда ей еще? Она не знала, как лучше начать разговор. Ляпнуть нечто вроде: «Ой, ты уж прости за этих мужиков, а нет ли у тебя еще каких мыслей по поводу огромных феноменальных источников энергии? Я так, из любопытства…» – Ты сейчас на занятия?
– Нет, у меня обеденный перерыв. – Белен нажала кнопку первого этажа. Потом мельком окинула Либби взглядом с головы до ног и, видимо, не нашла ничего подозрительного в джинсах из секонд-хенда и украденном в бюро находок безразмерном свитере с логотипом ЛАРКМИ. – А вы?
– Мне тоже наверх. И у меня тоже обед.
Лифт пришел в движение, заскользив мимо подвальных уровней, по которым сновали группы студентов.
Пока Либби думала, что бы сказать, они с Белен ехали молча. Обе смотрели куда-то за пределы лифта, на толпы людей.
Либби снова заметила в живом потоке буйную шевелюру черных волос; ее обладатель шел медленно, вальяжно, против течения. «Нет, это не он, – тяжело сглотнув, твердила себе Либби. – Не может быть».
(Да, это был не он. В ЛАРКМИ училось и работало много лохматых парней. И заметно меньше женщин. Собственно, поэтому Либби и поспешила в этот лифт.)
– Вы будто призрак увидели, – прощебетала Белен, и Либби моргнула.
– Гм? А, да, прости. – Говорить об Эзре явно не стоило, об остальном – и подавно. Присмотревшись к Белен, Либби поняла, что девушка старше, чем она думала: за маской молодости угадывалась вся мировая скорбь, – а ее красоте Либби завидовала с каждой секундой все больше. У Белен были обворожительные черные глаза в обрамлении длинных ресниц. – Я подумала, может, кофе выпьем или еще что? Если у тебя, конечно, нет других планов.
– Нет, кофе – это здорово, – приятно удивилась Белен. Наконец лифт поднялся на первый этаж, и Белен уважительно пропустила Либби вперед. Как странно, подумала та. В НУМИ она была мелкой рыбкой в большом пруду, непонятно кем в Обществе, а тут ее, похоже, считали (Белен – так точно) кем-то важным.
– Ты ведь еще не окончила учебу? – спросила Либби.
– На втором курсе, хотя и старше сокурсников.
– Вот как? – Либби и правда сначала приняла Белен за ровесницу.
– Предполагалось, что я буду учиться в Маниле, – снимая кардиган, объяснила она. – Я сама к этому готовилась. Там открывается новый медитский универ. Правда, когда мне пришла пора поступать, в него еще не набрали преподавателей, а тут как раз запустили программу обучения по студенческой визе… – Она умолкла, решив, похоже, что Либби это неинтересно. – Здесь перспектив больше. К тому же бабуля настаивала. – Белен сунула кардиган под мышку и потерла дырочки от сережек в ушах. На черной футболке, заправленной в тертые черные джинсы, которые не просто впивались в пах, а еще и обтягивали талию (такая уж в то время была мода), красовался выцветший логотип музыкальной группы. У папы в коллекции имелись их альбомы.
– Какая у тебя специализация? – спросила Либби, и Белен рассмеялась. До нее не сразу дошло, что Либби не шутит.
– Ой, простите. Я просто подумала… Ладно, неважно. Я тут в рамках ядерной программы, – принялась объяснять Белен. – Я химик, но мне ускорили получение визы на стипендию, потому что я могу работать с преобразованием тепла. А точнее, от меня требуется сосредоточиться на ядерном распаде.
– О… – Узкая и пока еще редкая специализация, от представителей которой через пару лет не будет отбоя. Без нее сеть медитского транспортного сообщения и медитские электростанции просто не появятся. Не будет глобальной медитской экономики. – Но вообще ты химик?
Белен пожала плечами.
– Изначально я специализировалась на щелочности морской воды, соединениях там… – Соединение бикарбонат-ионов в кислой морской воде для сокращения всемирных выбросов углекислого газа. Еще один момент, с которым разобрались задолго до рождения Либби. – То есть я и все, кого привезли сюда из стран третьего мира, – шутя добавила Белен.