Он услышал смех Мартина.
– Дикинсон.
– Ага. И вышел бы из комнаты.
– Поплакать в ванной.
– Что ж, – Джейк нахмурился.
– Я про себя. Плачущего в ванной. В первый год преподавания. Нужно держать себя в руках. Но большинство этих ребят… это же просто ходячее недоразумение, правда. Смотреть на них жалко, на их жизнь. Иногда о таких больше всего переживаешь, потому что они себя толком не знают – никакой ни в чем уверенности. Но это не про Эвана. Я видел немало напускного бахвальства – это тоже не о нем. У него была абсолютная вера в свою способность написать великую книгу. Или, может, лучше сказать, он думал, что написать великую книгу не так уж трудно, и почему бы ему это не сделать? Большинство из нас так не считает.
Джейк увидел удачный повод – типично писательский – спросить Мартина о его творчестве.
– Честно сказать, я недалеко продвинулся с тех пор.
– Да. Каждый день новые трудности.
– Но у вас, похоже, все тип-топ, – сказал Мартин.
Джейк уловил зависть в его голосе.
– Не с новой книгой, – сказал он.
И сам удивился такой откровенности. Удивился тому, что признался какому-то Мартину Перселлу, которого знать не знал, в своей уязвимости, чего не позволял себе ни со своим издателем, ни с агентом.
– Что ж, сочувствую.
– Нет, ничего страшного, просто нужно побольше упорства. А вы не знаете, далеко Эван продвинулся со своей книгой? Много он успел написать после Рипли? Думаю, на тот момент он был где-то в начале. Судя по страницам, что я видел.
Мартин в трубке молчал не меньше секунды – самой длинной секунды в жизни Джейка – и наконец сказал:
– Извините, просто пытаюсь вспомнить, говорил ли он что-то об этом. Не припомню, чтобы он вообще касался этой темы. Но если он снова взялся за старое, а похоже на то, я очень сомневаюсь, чтобы он сидел за письменным столом и выдавал страницу за страницей.
– Что ж, сколько, по-вашему, страниц у него было?
И снова это тяжелое молчание.
– Вы думаете что-то сделать для него? В смысле, для его памяти? Потому что это такой щедрый жест с вашей стороны. Особенно учитывая, что Эван не был таким уж преданным послушником, если вы меня понимаете.