Ночью – было очень холодно, и Кетура под одеялами прижалась к нему всем телом – он не мог заснуть, несмотря на усталость после трудного дня. Через некоторое время Кетура спросила его:
– Ты не спишь, Иеффай? – И шепотом, выдававшим ее ликование, сказала: – Я знаю, почему ты не спишь. Я знаю, почему ты смеялся. Я тоже смеялась в душе. Я тоже почувствовала, что Ваал, сидя внутри горы, обрадовался нам и приветствовал нас в своих владениях. Он хочет нам добра. Он хочет тебе добра. И если Ягве этого священника тебе не поможет, Ваал выйдет из горы, чтобы тебе помочь.
Иеффай крепче прижал ее к себе. Его поразило, как мало она его понимает. Он был воином Ягве, а не Ваала. И не хотел помощи чужого бога. Пределом его притязаний была не река Иармук, где кончалась власть Ваала: ему предназначены были все земли вплоть до Синайской пустыни, земли по обе стороны Иордана, вся страна Ягве. С ним благословение и помощь Ягве. Потому-то Ваал васанский не посмел и пошевельнуться, когда он, Иеффай, стоял на крыше его дома, над самой его головой.
8
На пятый год жизни в глухих лесах Иеффай подчинил себе город Рамот со всеми его окрестностями.
Несмотря на то что теперь в его владения входили четыре города севернее реки Иармук, сам он по-прежнему скитался по лесам, как бродяга, и домом ему служил шатер кочевника. Лишь три семерки его телохранителей точно знали место его пребывания.
Весной следующего года он взял приступом город Суккот. Многие его жители были амореями и оказали упорное сопротивление захватчику. Иеффай был серьезно ранен в плечо. Он помрачнел. Может быть, рана эта – свидетельство козней бога Ваала, могущество которого здесь, на севере, было велико. А может, то было предостережение, ниспосланное Ягве? Ведь Пар просил его поостеречься. Но кто бы ни подстроил ему эту неприятность, Ваал или Ягве, Иеффая она возмутила. Он не обратил внимания на рану и решил сразу же отправиться назад, в землю Тов.
Когда он добрался до своего шатра, его бил озноб, он весь горел. Казия принялась лечить его, окружив любовью и заботой. Она настояла на том, чтобы он отдыхал от дел и подолгу лежал в шатре или на воздухе. Мрачный, торчал он теперь целыми днями дома, теряясь в догадках.
Близкие – жена с дочерью, Пар, Казия, Емин – все время были подле него. Иеффая бесило, что время уходит, скоро лето, а до зимы надо успеть сделать такую прорву дел. Пар попытался его успокоить:
– До той поры больше двухсот дней, все успеется, Иеффай.
Но тот, перебив его, язвительно спросил:
– А ты что, точно знаешь, чем я собираюсь заняться летом?
Пар, смущенный оттого, что приходится отвечать прилюдно, возразил:
– Думаю, ты собираешься захватить еще город Мааху с прилегающими к нему землями, чтобы округлить твои владения в Васане: земли, сомкнутые воедино, будет легче защищать от царя Авира.
Заметно повеселев, Иеффай сказал:
– В самую точку попал, умник. Мааху я, разумеется, возьму, а заодно прихвачу, наверное, и город Рехов с окрестностями. У нас получится семь уделов, а семь – число счастливое.
Казия обратилась к мужу, словно не замечая присутствия Иеффая:
– Наверное, он хочет объединить под своей властью весь западный Васан и стать главой и родоначальником колена Иеффая.
Все взоры обратились к Иеффаю. Но он только рассмеялся в ответ и бросил Пару:
– Ну, что ты на это скажешь? Ответь своей умной женушке, умник.