Вновь подключаю аналитик. Уже один удар сердца в минуту, прогресс. Да и поверхностные синяки на лице пожелтели, тени вокруг глаз посветлели. Пора отсоединять датчики и иголки и вытаскивать его из земли.
Мысленно повторяя вдохновляющие фразы, стараюсь как можно дальше просунуть руки под плечи Ру – снизу тоже встречаются камни, за которые ногти цепляются, – и дёргаю. Мокрая глинистая земля размякла, засосала его и не поддаётся. Ещё раз. На третий наконец-то вырываю тело, будто крепкий корень. Голова безвольно запрокидывается назад – блядь, надеюсь, шея не сломана?!
С ногами проще, их освобождаю за минуту.
Теперь – поднять его из ямы. Я, понятно, сильный, но и Ру не такой уж лёгкий, особенно без сознания и в одежде, пропитанной грязью. Да и я тоже весь мокрый, к тому же подмёрз, пока сидел неподвижно под дождём и ветром. От усилия мышцы спины чуть не сводит спазмом, а когда закончил, вишенка на торте – поясницу простреливает боль. Блядь, что за инвалид! Приехал спасать, называется. Кто бы меня самого спас, а то того и гляди сделают из меня чучело, скрюченное ревматизмом.
Расположив Ру на мокрой траве, аккуратно ощупываю. Теперь понятно, почему он не приходит в себя, хотя лицо относительно целое: сзади череп – сплошное раздробленное месиво. Пальцы невольно сжимаются в кулаки. Где эти ублюдки, лазающие по кладбищу?! Они тоже пойдут, чтобы спустить пар.
Нет, стоп! Сейчас нельзя тратить время на бессмысленную месть. Главное, что я его нашёл, вытащил, и он до сих пор жив. Осталось решить вопрос с пацанами.
Подхватываю из рюкзака протеиновый батончик и быстренько допрыгиваю до куртки.
Дети внутри уже и вовсе легли, свернувшись клубком. Будить не хочется, однако мне пора уходить, поэтому аккуратно тормошу старшего за плечо.
Мальчишка подскакивает, хлопая осоловелыми глазами, и я протягиваю ему батончик.
– У вас есть родители?
Отдёргивает руки в страхе. Я поясняю:
– Это еда.
Но что-то не помогает. Наверное, спросонок не соображает.
– Родители. Есть?
Наконец пацан смотрит мне в лицо.
– Были.
Умерли, значит. Ясно, поэтому за ними никто и не пришёл.
– Чей это дом? Где вы были.
– Папин.
– Кто ещё там живёт? Взрослые люди?