«Понятно, – написала она в ответ. – Это всегда долго. Позвони, когда выйдешь из аэропорта».
Его вызывали еще несколько раз, потом опять просили подождать. Снова и снова. Через четыре часа Маркус стал требовать, чтобы ему дали проверить, держат ли тело в холоде. Через десять часов, осознав, что проведет в проклятом пластиковом кресле всю ночь, он написал Рите: «Всё еще здесь» – и выключил телефон, чтобы аккумулятор не разряжался. Молодая женщина показала ему автомат, и он всю ночь пил черный кофе, чтобы не уснуть.
Только рано утром ему вместе с телом позволили въехать в Израиль.
– Теперь можем поставить вам печать о въезде, – сказал ему солдат.
Свеженький такой, явно хорошо выспался и успел побриться.
У Маркуса лицо зудело от щетины. А спина разболелась от сидения в неудобном кресле.
Он молча забрал у охраны документы.
– Наверно, не очень удобно было спать, – усмехнулся пацан.
– Я не спал, – спокойно ответил Маркус. – Как вам прекрасно известно.
– Совсем? – уточнил парень.
Маркус вздохнул. Он не за себя волновался, а за баба́, боялся, что тело растает в жарком помещении. Отец умер уже шесть дней назад. Бальзамирование могло отсрочить неизбежное лишь на время. И даже гроб не откроешь, чтобы проверить, все ли в порядке, его перед поездкой накрепко запечатали. Старик не разговаривал с Маркусом пять лет. А теперь он не спит из страха, что не сможет выполнить свой ваджиб и что его несчастный отец, не видавший Палестину более пятидесяти лет, разложится, не успев вернуться домой.
Пацан все ухмылялся, и Маркус смерил его взглядом.
– Мне доводилось не спать по нескольку суток. Ваш теплый прием меня не задел.
Солдат вспыхнул и выпрямился, потом схватился за автомат, но Маркус лишь усмехнулся. Может принимать грозный вид сколько угодно, он-то видит, что оружие на предохранителе.
Выходя из аэропорта, он включил телефон и отправил сообщение Рите.
«Посылаю такси, – ответила она. – Альхамдулилля а-саляматак».
«Адрес у него есть?» – устало набрал Маркус.
«У нас тут нет адресов, – коротко ответила она. – Я велела ему привезти вас к Дар Саламе».
Въезжать в Израиль позволяли далеко не всем таксистам, Маркусу сказали, ему крупно повезло, что у Абу Шарифа есть разрешение и в его грузовик влезет гроб. Он был другом чьего-то сына и согласился выстоять необходимое время на всех КПП.
Первое, что Абу Шариф, мужчина с толстой бычьей шеей, сказал Маркусу в аэропорту, – это «Салямит расак» в связи со смертью его отца. Второе, что у него забавный арабский.