В коридоре слышу, как Далия говорит в трубку:
– Встреча в двенадцать, а мы еще еду не заказали.
Услышав мои шаги, она прерывает разговор и по-арабски просит сделать ей эспрессо. Когда я варю кофе, меня колотит и разбирает смех.
В следующие несколько дней, приезжая на работу, Деметрия я не застаю. О случившемся я не рассказала никому, даже Риме. Может, потому что меня это не так уж поразило. Я однажды застукала за тем же самым Торри, правда, он сразу заорал от неожиданности и потом извинялся. А год назад я встречалась с парнем, который дрочить у меня на глазах любил больше, чем заниматься сексом.
К тому же Рима все равно занята, у Габриэля экзамен на носу. Утром мы все кудахчем вокруг него, словно провожаем на фронт. Мама варит кофе и бормочет молитвы. Рима специально встала пораньше, чтобы поэкзаменовать Габриэля за завтраком. Я приготовила манаиш с заатаром[26]. Его любимый кнафе тоже – и отложила порцию для Аммаров.
– Я справлюсь, – заверяет нас Габриэль перед уходом, а сам очень нервничает, по нему сразу видно.
Когда я прихожу на работу, Деметрий дома, сидит в кабинете рядом с кухней. Зовет меня. Стол у него огромный, на ножках резьба в виде листьев. Из колонок кто-то басом вещает о «правилах зонирования» и общественных петициях.
– Приберись на полках, пожалуйста, – просит он, указывая на них головой.
Хочет делать вид, что ничего не произошло; ладно, я не против.
– Эти уроды никак не заткнутся!
Я в ужасе смотрю на него, а он смеется:
– У меня микрофон выключен.
– Оу. – Ну я и дура! – Понятно.
Наклонившись над телефоном, он орет:
– Ублюдки, вы же ни слова не поняли из того, что я сказал, верно?
Меня смех разбирает, потому что эти белые все продолжают бубнить.
– Только так эти конференции перетерпеть и можно, – вздыхает он.
Я протираю деревянные полки. Двигаю призовые статуэтки, таблички: «Бизнесмен года», «Компания года», «Премия Балтиморского общества филантропов», тщательно смахиваю пыль со всех памятных штук. Я уже как-то рассматривала их, когда Деметрия не было дома. На той неделе тут была еще одна медная табличка, а сейчас она исчезла…
Над столом на перламутровой дощечке причудливыми, извивающимися, словно пар от дыхания на морозе, буквами сделана надпись по-арабски.
– Прочесть можешь? – спрашивает Деметрий у меня за спиной.