Я читаю вслух и перевожу:
– Позади вас – море. Перед вами – враги. – Покосившись на него, продолжаю: – Остается лишь быть мужественными и не сдаваться.
Должна сказать, по-арабски я читаю чертовски хорошо. Риму научил арабскому бабá, а она вместе с мамой научила меня. Самый первый и самый сложный урок был о том, что в словах не все буквы сцепляются друг с другом, некоторые должны стоять отдельно. Вскоре я уже бегло читала. Иногда я еще путаю огласовки, ведь они то прячутся под буквами, то выпрыгивают сверху, будто дразнятся или нарочно играют со мной в прятки.
Цитата мне знакома – наверное, я натыкалась на нее в одной из старых арабских книжек бабá. Однако только вечером, погуглив, я поняла, что она значит. В сети я прочла о вторжении в Испанию и знаменитой речи Тарика ибн Зияда. Он сжег стоявшие в гавани корабли, чтобы его люди не могли уплыть домой, знал, что они боятся, и сделал так, чтобы у них не осталось иного выхода, кроме как сражаться.
Интересно, зачем Деметрию эта табличка? Продолжаю работать. Хорошо, что нам не стало неловко находиться рядом друг с другом.
– А я прочесть не могу, – задумчиво говорит он. – Жаль, конечно.
Я едва не предлагаю поучить его читать, но я уже кнафе им приготовила, пора бы и честь знать. Если хотят, чтобы я тратила на их семейку больше времени, пускай прибавляют зарплату.
Продолжаю вытирать пыль.
– Иногда у меня идут сразу две видеоконференции одновременно, – жалуется Деметрий у меня за спиной.
– Вау, – сочувственно охаю я.
А сама думаю, знал бы ты, что Рима на двух работах пашет, а когда возвращается домой, от усталости даже есть не может. Арабы такие смешные: им непременно нужно разыгрывать вселенскую трагедию, даже если у них райская жизнь. Нет беды, сами придумаем.
– Где Далия?
– У Амира встреча с его академическим наставником.
Смахиваю пыль с верхних книг.
– Мейсун, – вдруг хрипло произносит Деметрий, и я оборачиваюсь.
Смотрит на меня пристально, штаны расстегнуты. Мужик с экрана вещает о «маркетинге по всему региону» и «максимизации конвергенции стратегий».
– Стой, где стоишь, – говорит он, лаская себя. – А я буду на тебя смотреть.
Уронив тряпку, приваливаюсь спиной к полкам. В эту минуту я ничего не боюсь. Чувствую себя всесильной. Поддавшись порыву, стягиваю футболку вниз, обнажив ключицы. Он таращится на меня и двигает рукой все быстрее.
– Давай же, – приказываю я. – Сейчас!
Он едва успевает схватить салфетку, бормочет: