Бабá стал перебирать четки более уверенно.
– Нас пригласили к Лене на беби-шауэр, – добавила сестра.
– Пойдешь?
– И какой предлог мне придумать?
– Чтобы не ходить на бэби-шауэр третьей жены моего бывшего мужа? Даже не знаю. Может, что он дерьмово со мной обращался?
– Он был вправе с тобой развестись, – устало перебила мама. – Однажды тебе придется это признать.
– Может, он и руку мне сломать был вправе?
– Знаешь что? – накинулась на нее Руба. – Все и так тебя жалеют, поняла? Каждый раз, когда я беременела, бабá просил не обсуждать это при тебе. Мне приходилось скрывать свою радость, чтобы ты не расстроилась.
– Ах, бедняжка…
– Вот всегда ты так! Со своим сарказмом. Честно говоря, ты сама должна была предложить ему уйти. У мужчины есть право хотеть детей.
– Так я тоже их хотела. Может, это у него были проблемы.
– Самира, хватит.
– Я серьезно. Это же очевидно.
– Нельзя так говорить о мужчинах, – снова вмешалась мама.
– Но это правда. Его вторая жена так и не забеременела. И с Леной у него много лет не было детей. Может, он наконец сходил подлечился.
Мама с Рубой переглянулись и закатили глаза.
И Самира, не выдержав, заговорила, раскрыла перед ними свою счастливую тайну, словно ленточку развернула.
– Я беременна.
Слова сорвались в воздух, как прозрачные хрупкие семена одуванчика. Осели на папином ненавистном журнальном столике, повисли между ней и мамой с Рубой.
– Ты шутишь, – протянула сестра.