— Можешь мне не врать. Киган слишком умен, чтобы выступить против Варандана. Он женится на тебе, что бы ни говорил. Ему придется, но я не отдам его, так что лучше собирай вещички и проваливай домой, — кончик кинжала почти погрузился в кожу, и Арьяна сказала:
— Я спасла твоих детей, если ты забыла.
Женщина оскалилась. Вот она-то была настоящей волчицей — страстной, неукротимой, жестокой и грубой. Как раз такой, о которой рассказывали легенды и страшные сказки.
— Сначала твой папаша напустил на нас чуму, — она говорила, почти выплевывая слова. — Убирайся из Хармирана и забудь сюда дорогу. Иначе…
По коже медленно потекла горячая капля крови. Жена Кигана убрала нож, оттолкнула Арьяну так, что она с трудом сумела удержаться на ногах и быстрым шагом двинулась к лестнице.
— Наверно, я должна вас поздравить, ваэрин.
Бейлин, долговязая, крепкая и больше похожая на парня, а не на девушку, отщелкнула еще один шарик на своих четках, которые вынимала в минуты отдыха и добавила:
— Но не могу. Мне жаль принцессу.
Ирвин усмехнулся. Они с Бейлин взаимно недолюбливали друг друга с тех самых пор, когда молоденькую телохранительницу приставили к юному полукнязю. Бейлин была какой-то дальней родственницей Лотара, племянницей или свояченницей, и однажды, обратившись, Ирвин прокусил ей руку, когда она попыталась его удержать и не выпустить из комнаты.
Потом Ирвин, конечно, извинился. Подарил ей отличную саблю работы Леркера, признанного гения оружейного искусства — Бейлин приняла подарок, поблагодарила, но любви это не прибавило. Впрочем, Ирвин еще в детстве привык к тому, что чудовищ не любят, а держат взаперти, так что не удивился.
— Думаешь, я способен причинить вред своей истинной? — поинтересовался он. Бейлин иногда производила впечатление говорящей деревяшки, но она была далеко не глупа.
— Думаю, что когда девушку вот так бросают в супружество, то ей от этого плохо, — сдержанно ответила Бейлин. Вряд ли она могла говорить о семейной жизни со знанием дела — муж оставил ее соломенной вдовой, уехал служить на юг и не присылал писем, но не похоже, что Бейлин от этого горевала.
— Судишь по собственному опыту? — предположил Ирвин. Бейлин посмотрела так, словно от всей души советовала заткнуться.
— К сожалению.
Однажды, когда Ирвин подпоил телохранительницу хорошим подогретым вином с пряностями, она рассказала, что разбила мужу физиономию в первую брачную ночь за то, что он был слишком пьян. Тогда Ирвин понимающе кивнул: для того, чтобы отказаться ложиться под пьяную скотину, нужен сильный характер — особенно тогда, когда считается, что смысл жизни женщины и ее миссия заключены в замужестве.
— Я хотел обрести человеческий облик не за тем, чтобы его потерять, — признался Ирвин, и Бейлин понимающе кивнула. Она понимала его намного лучше остальных — когда Ирвин это осознал, то искренне удивился. — Так что можешь не волноваться за свою госпожу, я намерен сделать ее счастливой.
Бейлин усмехнулась.
— Что? — спросил Ирвин. Телохранительница пожала плечами.
— Вы плохо знаете женщин, ваэрин. Несчастные из Зеленой слободы это не то.
Да, Ирвин посещал Зеленую слободу — пришел туда в первый раз с братом и Лотаром, выполняя отцовскую волю. Все там казалось ему ненастоящим — слишком яркий макияж веселых девиц, слишком громкий смех и преувеличенные восторги. Обнимая очередную продажную прелестницу, Ирвин чувствовал себя актером на сцене — и постепенно стал ездить в Зеленую слободу просто для того, чтобы выпить вина и с кем-нибудь поговорить.