– Я сейчас! Я быстро! Мой папа врач! – сквозь слёзы ужаса кричу я ей, хотя подспудно понимаю, что вряд ли она уже дождётся.
Свет на балконе зажигается. Всё кругом кажется поразительно чётким, материальным, я спешу к дверям. Взлетаю в наш номер, кидаюсь к доктору, дёргаю его за руку.
– Просыпайтесь, просыпайтесь!
Доктор морщится, садится на постели, озадаченно смотрит на меня.
– Там девочка с крыши упала! Ей нужна помощь!
Он тут же быстро собирает свой чемодан, накидывает пальто поверх пижамы.
Когда мы выбегаем из номера, свет в коридоре уже включён. На ресепшене мы застаём хозяина, испуганно надиктовывающего в трубку телефона адрес.
– Там-там, – заикается он, – там девочка упала!
Мы выбегаем на парковку, и я тут же выхватываю глазами фигурку Евы, над которой склонилась женщина в зелёной сорочке – видимо, мама. Она крепко сжимает Евину ладошку и что-то шепчет, будто стишки читает.
– Позвольте. – Доктор опускается на асфальт перед девочкой. – Я медик.
Я стою чуть поодаль, почти вжимаясь в стену гостиницы под самым балконом. Доктор быстро проверяет дыхание и пульс, и затем я вижу то же самое выражение в его глазах, с каким он смотрел тогда на Николая. Доктор нервно облизывает губы, хмурится и поворачивается к женщине.
– Мне жаль, – коротко говорит он и поднимается с земли.
Женщина хватает его за полу пальто, со слезами молит:
– Она же ещё дышит!
– Это агония, – только и говорит он, и через пару секунд грудь Евы замирает и медленно опадает, как сдувшийся мячик, а лицо разглаживается.
Женщина начинает кричать. Тут из гостиницы выходит старик и, кажется, его жена вместе с тем дальнобойщиком. Они перешёптываются, вздыхают, опасливо оглядываются на бьющуюся в рыданиях мать и её несчастную дочку.
– Что, совсем плохо? – Хозяин приостанавливает доктора за плечо.
Он молча качает головой, и мы поднимаемся назад в номер.
– Ребёнок ничего не видел, – пожимает плечами доктор. – Всю ночь мы были в номере, пока нас не разбудил шум. Мы, как и мать погибшей, проснулись от того страшного звука… Я выглянул в окно и увидел… Ох… – ползут вверх его брови, – страшная трагедия… Страшная. – Он по-старчески устало вздыхает, а я трусливо прячусь за его спиной.
Взгляд следовательницы бегает между мной и доктором.