– Если доживу, – прошептал ему вслед Егор, отчетливо понимая, что в случае выздоровления он точно будет направлен на фронт, в боевую часть, на передний край.
…Каждый день он стал ждать очередного осмотра и итогового заключения врача по поводу своей правой ноги. Левая уже не волновала его. Рана почти не болела. Она давала о себе знать, когда он начинал шевелить ступней, разминал конечность. Поврежденные немецкими пулями, еще не восстановившиеся мышцы потом болели, не давая разведчику покоя.
– Заживает нога твоя, сержант! Заживает! – Улыбка доктора отчетливо проявилась на медицинской марлевой повязке на его лице.
– Поздравляю! – подтвердила своими словами медсестра, что помогала врачу в работе. – Не зря добивался. Весь госпиталь на уши поднял.
Егор с силой сдавил челюсти, чтобы не расплакаться от навалившегося на него счастья. Он тяжело задышал, пытаясь пересилить естественный эмоциональный внутренний позыв, не показать на людях слабость. И только когда все вышли из операционной, на какие-то секунды оставив его одного, он тихо заплакал, закрыв лицо руками. Прийти в себя и собраться его вынудил санитар, что вошел в помещение. Он прислонил к столу два костыля и произнес:
– Доктор тебе, товарищ сержант, велел передать. Назад в палату свою сам пойдешь. А я помогу.
Уже потом, когда все стихло и наступила глубокая ночь, разведчик понял этот жест врача госпиталя. Тот сознательно вынудил своего подопечного переключиться на что-то новое, нужное сейчас, чтобы вывести из эмоционального потрясения. И он купился на это. Мигом успокоился, сел на край стола и медленно, очень аккуратно, опасаясь потерять равновесие, взял костыли и, опираясь на них, начал не спеша, с помощью санитара передвигаться к выходу.
Получалось у него плохо. Левая нога отвыкла вставать ступней на твердую поверхность, перестала слушаться своего хозяина так, как делала это раньше. Правая машинально и бережно была поджата голенью поближе к бедру. Егор переставлял костыли, попеременно опираясь то на них, то на более здоровую ногу. Последнее он делал быстро, пытаясь поменьше терпеть тут же возникающую боль в медленно заживающих ранах.
Раненые солдаты в палате встретили его с восторгом. Каждый, как новенький, недавно прибывший на лечение, так и старожил, знал, каково было разведчику сражаться за себя еще пару месяцев назад. Многие видели его страдания, старались подбодрить, поддержать словом. Теперь же его ставили в пример другим, кому было тяжело, всякий раз говоря:
– Вы только пистолетами не размахивайте, как сержант Щукин, и все у вас будет хорошо!
Егор улыбался в ответ на это.
– Долго он расхаживать ее будет. Мучительно больно. Не месяц и не два пройдет. Голени, как тростиночки, словно девичьи. Одни кости остались. Мышцы почти все перебиты, – констатировал седой, довольно пожилой доктор, который, по слухам, ходившим среди раненых, прибыл в госпиталь из самой Москвы для инспекции и помощи в лечении сложных ранений.
– Этот справится! – ответил ему военврач, что лечил ноги Егора. – Через такое прошел, что я в этом просто уверен. Можете не сомневаться.
– Как тебя зовут, солдат? – перевел взгляд на лицо разведчика старый доктор и по-отечески посмотрел в него.
– Сержант Щукин! – привычно произнес Егор, соблюдая воинский устав.
– Сколько лет тебе, сержант Щукин? – не меняя выражения лица, задал ему вопрос врач, продолжая смотреть в лицо солдата.
– В мае двадцать один год исполнился, – теперь уже просто, без упора на уставные отношения, ответил разведчик, видя в продолжении произносимых слов не просто интерес, а доброту к нему и искреннее желание помочь.
– Так вот что я тебе скажу, сержант Щукин, – продолжил старый доктор, переводя взгляд то на ноги Егора, то на его лицо. – Если будешь лежать, то мышцы твоих ног атрофируются и ходить ты вообще не сможешь. А если начнешь каждый день пешие прогулки совершать, постоянно увеличивая нагрузку, через время поправишься. Тогда и бегать будешь, и танцевать.
Егор нахмурился. Лечение его ноги не закончилось. Впереди предстоял, скорее всего, довольно долгий и трудный путь восстановления.
– Считай, что учиться ходить тебе придется заново, – проговорил старый доктор и, переведя взгляд на военврача госпиталя, добавил уже в его адрес: – А вы проконтролируйте, чтобы он старался.