В ответ кое-где замелькали шинели обладателей названных специальностей.
– Разведка?! – ударило, словно током, Егора от долгожданного и волнительного слова.
Он расправил плечи, вытянулся в строю, вдохнул всей грудью холодный декабрьский воздух и сделал три широких шага вперед.
– Разведчики, повторяю, есть? – кричал кто-то невидимый пока ему откуда-то из головы состава.
Наконец на перроне показалась высокая, плечистая фигура офицера в черной кожаной куртке, опоясанной ремнями и портупеей, в сдвинутой на затылок шапке-кубанке. Он уверенной походкой шел вперед, сложив руки за спиной, и пристально разглядывал прямым взглядом первую линию солдат в строю.
– Сразу видно, бывалый! – протянул кто-то внимательный за спиной Егора, прежде других увидевший широкоплечего командира, строго вышагивающего по перрону.
– Разведчики есть? – все еще зазывали где-то в конце состава.
Щукин повернул голову и посмотрел на приближающегося к нему высокого офицера.
– Общий сбор и построение в голове эшелона, у паровоза, – строгим голосом произносил тот на ходу, по мере своего приближения к каждому покидавшему строй солдату названной воинской специальности.
– Может, свидимся еще, товарищ сержант? – протянул негромко один из тех попутчиков, кто несколько недель ехал на фронт в одном вагоне с Егором.
– После Победы! – шепотом ответил он, повернувшись в направлении следования, и легко улыбнулся на прощание остававшимся в шеренгах бойцам.
Впервые после ранения Щукин почувствовал определенность в своей судьбе. Он возвращался в строй, на фронт, в действующую армию. Это было волнительно для него, но не страшно. Он не боялся. Все, что могло с ним случиться, было уже давно знакомо. Конечно, накопленный опыт не давал никаких гарантий остаться живым, не спасал от ранений и увечий. Но он вселял в Егора ту уверенность, которая могла помочь ему в трудный момент найти единственный правильный выход, принять верное решение, выбрать нужный путь. А потому разведчик радовался и улыбался самому себе, почти строевым шагом следуя в голову состава, к пыхтящему паровозу, где высокий офицер в кожаной куртке и кубанке на голове собирал солдат необходимой ему воинской специальности.
Остановившись в указанном месте возле солдат, Егор повернулся в сторону удалившегося по перрону к голове состава офицера. Кто он? Начальник разведки полка, бригады, дивизии? Взгляд у него бывалого, опытного, бесстрашного воина. По всему было видно, особенно по взгляду, по глазам, по выражению лица и по твердой походке, что на фронте он давно и по духу своему далек от тыловой жизни.
– Смирно! – негромким басом скомандовал тот, видя, что вызвавшиеся из строясолдаты уже стояли ровной шеренгой, готовые к встрече с ним.
Беглым взглядом обведя всех, офицер продолжил, все еще удерживая руки за спиной:
– Я ответственный за формирование подразделений разведки сорок первой артбригады. Вы все поступаете в мое распоряжение. По мере укомплектования или раньше, как покажет обстановка или будет на то приказ, убываете в один из полков.
Офицер еще раз обвел взглядом стоявших перед ним солдат. Тех было пятеро. На двоих он обратил несколько больше внимания. В их числе оказался Егор.
– Товарищ сержант, – произнес офицер, обращаясь к нему и скользнув взглядом по погонам.
– Сержант Щукин! – громко представился тот, вытягивая в струнку.
– С этой минуты сержант Щукин командует отделением разведки взвода управления, – произнес обладатель кожаной куртки и кубанки, теперь обводя взглядом всех остальных.