– Живы. Здоровы. Находятся на карантине в госпитале в городе.
– А пилот погиб, Макс, – добавил Захар, – больше людей не эвакуировали.
– А я вернулся в часть за подкреплением в сопровождении десятка ребят, что были ещё на ногах, – продолжил Самгин.
– Так что это за объект? Кто-нибудь мне объяснит?
Пальцы дрожали, и микровинт никак не хотел слушаться. Перед глазами плыло. Макс выпрямил спину и зажмурился. На висках выступили капельки пота. Мужчина шумно втянул носом воздух, несколько раз сжал и разжал кулаки и снова уставился в микроскоп.
Мягкое движение микровинта, плавное скольжение предметного столика, и перед его глазами появляются бледные еле заметные эритроциты, разлившиеся мириадами клеточных теней. То и дело встречаются сбившиеся в неаккуратные группы лейкоциты – сегменты с закрученными, будто поломанными ядрами. Становится тяжело дышать.
Двести полей.
Он должен просмотреть их все.
– Дай, лучше я, – Захар опускается на соседний стул.
– Да ты живого комара пропустишь… – бухчит под нос Макс и упрямо двигает предметный стол.
Лихорадка как будто отступает. Липкий противный пот струится по спине, а думать становится легче.
– Макс, дружище…
– Тишина!!!
Вот оно! Тонкое ярко-синее колечко плазмодия с рубином ядра на вершине. Оно! Не может быть никаких сомнений!
Он отстраняется и яростно трёт ладонями лицо. И снова наклоняется над микроскопом, боясь лишний раз сделать вдох.
– Вот оно! Смотри!
– Не показалось… – Захар смеется, – дальше я сам. Тебе нужно отдохнуть. Только сначала…
– Через два часа смотрим тонкую каплю. И только потом хинин.