Притяжение Севера и Юга

— Я тоже восприняла эти слова всерьёз, — принцесса снова отпила из бокала, а после спустила накидку с головы на плечи, открывая золотистые волосы, собранные в толстую косу, закрученную улиткой на затылке. Из прически выбилось несколько прядей и ветерок, подхватывая их, игрался, щекоча тонкую шею принцесса, — спасибо, что объяснил.

— А то, что я сказал на балу про умерших, было отходным путём, если бы ты горела желание выйти за меня. Отец был против. Мы, когда это обсуждали, чуть не поубивали друг друга, вот за это мне хорошо достанется. Правда в том, что этого обычая не придерживаются уже лет сто, но Элеманху об этом знать необязательно. Я, конечно, рассказал тебе красивую легенду о том, что убил бы тебя, — красивую, да, — вот только, если бы я хотел получить трон кровавым путем, мы бы сейчас не здесь сидели. Я не совсем понимаю, что у вас происходит в культуре, но у нас ни один честный муж не позволит себе оскорбить женщину, тем более убить собственную жену.

Грейс стало чуть проще, когда она поняла, что отец не изгоняет сына, наследника трона Севера, за то, что не везёт на родину невесту. Проще от того, что принц, всё же, тоже не желает этого брака и согласись Грейс, всё равно бы не сделала жизнь Эранора проще. Не было никаких «если бы». Заложники положения поняли друг друга верно, и пошли навстречу, не ущемляя своих интересов в глобальном смысле.

— Правда? А я тебе поверила, что убил бы, — она тихонько смеется в кулачок, и карие глаза в свете лампадки на столе, кажутся янтарными.

— В этом и был смысл, — принц внимательно наблюдает, как свет играет с цветом чужих выразительных глаз.

— Наши культуры совершенно разные. На Юге — женщина не человек, а скорее вещь, которой владеют. Предмет гордости, если красивая, стыда, если умная. Считается, что ум не красит, ведь тогда жена может осуждать мужа, а это неприемлемо. Удел женщины — рожать здоровых детей. Если она не может этого делать, то она бесполезна, — в этот миг Грейс качнула плечами с сожалением и даже печалью, — тогда мужчина вправе жениться снова. Если ему позволяют финансы, то он может брать сколько угодно жён. Беда лишь в том, что финансы это мало кому позволяют и тогда… — она облизнула губы, помедлила, словно не решаясь озвучить то, чего в своей стране очень стыдилась, — от таких женщин избавляются, — она сжала кулаки и глянула на Эранора так, словно это он был одним из тех самых мерзавцев, — все об этом знают. Все понимают всё! Но никто ничего не делает.

С каждым словом Грейс принц хмурился всё больше, и было неясно, он злится или же просто не понимает. Наверное, и то и другое. Ему не нравилось то, что происходит в Эритрее. Он не понимал, что заставляет женщин терпеть к себе такое отношение. Гнев богов? Закон? Да любая из причин будет для Эранора недостаточной, чтобы оправдывать бездействие. Ему есть с чем сравнить, и он знал, насколько сильными могут быть женщины, а с учётом того, что из-за войны численность мужчин сократилась, он вообще не видел причин терпеть.

— Ты хочешь сказать, что если в семье рождается больной ребенок, то это вина матери? Даже при больном отце⁈

Грейс кивнула. Абсурд, но порядок, установленный в семьях, не велит обвинять мужчину, даже если очевидно, что причина в нём.

— И нас ещё называют варварами…

Это то, чего принц особенно не понял. В Фирнене с вопросами деторождения всё куда проще — если появляется на свет нездоровый ребенок, никто не разбирается, чья это вина, малыша просто… уносят. В лесу родители находят большое дупло и оставляют ребёнка там. Северяне верят, что духи леса заберут ребёнка к себе. Среди духов он будет жить вечно и счастливо, став частью лесного народа. Это жестоко, но лучше делать так сразу, чем ждать, когда малыш, мучаясь, умрёт сам. Эранору доводилось такое видеть, когда он выбрался с патрулём ночью в город. Но в Фирнене знают, что шанс рождения здоровых детей у больных родителей минимальный.

Глава XII

Пока принцесса изливалась Эранору о том, как тревожно положение в послевоенной Эритрее, как отстала страна, попавшая в западню собственных традиций, с изумлением замечала, что принц снова её слушает. Мало того, что Эранор слушал, не перебивая и гладя на Грейс, так он и воспринимал её слова адекватно.

— Если закон позволяет делать такое с женщинами, то равенства не обрести.

— Но законы пишут мужчины. Я приложу все усилия. Чтобы хоть немного сдвинуть чашу весов. После войны женщин осталось очень много. Вдов и сирот. Они могли бы работать, если бы им дали шанс. Могли бы кормить семьи, если бы государство восприняло их достойными взять на себя такие обязательства. Стало бы платить им за труд. Тогда бы уровень жизни повысился. Прости, что я о политике, — улыбнулась Грейс, — я помню, что ты ввязываться в неё не намерен. Я уважаю твои желания.

Эранор не стремился понять Грейс и её боль за собственный народ, он лишь пытался разобраться в том, как мужчина, который когда-то выбрал себе женщину, определился для себя, что именно с этим человеком он будет жить, может в какой-то момент решить убить её. В Фирнене убийство супруги или супруга, если это была не самооборона или воля умершего, является преступлением. У них процветают разводы, но только среди обычных горожан, королевской семье разводов не дают, однако разрешалось заводить любовников, и Эранор всегда знал, что если ему выберут жену родственники и брак станет политическим, верность нелюбимой он хранить не станет.

Но всё сказанное Грейс — не проблемы Севера и Эранора. А вот принцессу, наоборот, это очень волновало. Она говорила много с придворным лекарем, с женщинами, много читала и поняла, что вопрос деторождения касается не только женщины. Мужчина может быть бесплоден. По вине этих узколобых мужланов погибают невинные и никем не защищенные южанки. Красивые, способные давать потомство, жить счастливо. Грейс это волновало до болезненного гнева, но изливать это на кошку и принца больше она не собиралась, так что взяла себя в руки, буквально, сцепив тонкими пальцами плечи, опустив глаза к лампе на столе.

— Мой отец очень хочет, чтобы женой моей стала южанка, и когда выпал шанс с тобой, он не стал им пренебрегать. Моя мать тоже была с Юга.

— Ваша мать, была с Юга? — Грейс об этом никогда не слышала, но сейчас, выпрямившись, изумленно посмотрела на Эранора, потом на Хауфо, — а я думала, брак между иноземцами лишь в угоду политике возможен.

— Твоя, — поправил мужчина, указывая Грейс на то, что она снова перешла на «вы», — да, она была эритрейкой, баронессой с границы, привезённой в Ворк[1] как военнопленная. Если заметила, даже имя у меня больше подходит вашим краям, чем Северу. А в Фирнен мы можем попасть через зеркало, с помощью крови придворного мага, вот и всё.