Десять жизней Мариам

– Une petite fille, крохотная девочка, бледная, хрупкая.

– Белая, – Цезарь сплюнул.

– Да.

12

Ученица знахарки

Следующие несколько дней я спала. Выпила, похоже, ведро воды с пряностями, которая притупляла боль в животе. Хлебала бесконечный бульон из бездонной тарелки. Потом стали приносить еду поплотнее: кусочки пресного сига с рисом, а еще чуть позже – овощное рагу с креветками. Мари Катрин носилась со мной, словно курица с яйцом, купая и одевая меня, как младенца. Она не давала мне напрягаться. И когда я просыпалась посреди ночи, то визжа, то рыдая, потому что мои сны опять наполняла вонь безликого мужчины, или стеная от разрывающей живот боли, Мари обнимала и утешала меня, как ребенка, которым я, собственно, и была, напевая нежные песенки на своем родном, непонятном мне языке. Сны мои остались со мной, но теперь стали редкими гостями.

* * *

Благодаря своей юности и заботе Мари Катрин со временем я выздоровела. А когда время штормов отступило и сине-зеленые воды Карибского моря снова успокоились, Цезарю и французу пришло время отправляться по делам. Но меня любезный брат в этот раз с собой не взял.

Я спорила с ним на всех языках, которые знала. Но он лишь хохотал, запрокинув величественную голову и блестя на солнце крупными белыми зубами. Мари Катрин с французом тоже смеялись.

Меня это не позабавило.

– А кто помешает английскому капитану обмануть тебя? – наступала я, уперев руки в бедра, вызывающе выпятив подбородок и выплевывая грубые слова асанте, которые от него же и слыхала. – А Веллингтон и вовсе злодей и лжец, с него глаз нельзя спускать и следует дважды пересчитывать каждый из его восьми пальцев, чтобы убедиться, что он тебя не провел! – Речь шла о заклятом враге Цезаря, легкомысленном негодяе, которому за пристрастие к чужому добру уже отрубили два пальца, в том числе большой.

Цезарь снова расхохотался и положил массивные руки мне на плечи.

– Ты мне больше сестра, чем если бы была одной крови со мной, – заявил он с гордостью. – Но я думаю только о тебе.

Он наклонился, и я почувствовала мягкое прикосновение губ к моему лбу.

– Рисковать тобой я не стал бы ради всего золота, которое есть в сундуках Алонсо Рихаса, и изумрудов, от которых намереваюсь освободить Веллингтона. Тебе следует отдохнуть.

– Наотдыхалась уже! – фыркнула я.

Цезарь не сдвинулся с места.

– Мариам, послушай меня. Это плавание будет коротким, по спокойной воде, с теплым попутным ветерком. Мы тихонько скользнем на Рыбную отмель и заберем у старого английского негодяя часть его камешков…

– Или все, – тихо добавила Мари Катрин. Цезарь остро глянул на нее. Женщина лукаво улыбалась.

– И так же тихо скользнем обратно. Успеем еще до Дня поминовения усопших. – И он взял меня пальцами за подбородок. – Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь. А теперь отдыхай, сестричка. Ешь. И делай то, что говорит Мари.

Цезарь уплыл на одной «Черной Мэри». А другая черная Мэри осталась. В отдыхе я и в самом деле еще нуждалась, тут досточтимый брат не ошибся. Но дело было не только в этом.