Десять жизней Мариам

Женщина слегка улыбнулась.

– Это немного снимет боль.

Позже она принесла миску с супом и, отбросив мою руку, накормила меня сама.

– Это куриный бульон с овощами и зеленью. Чтобы подкрепить силы и исцелить утробу.

– Утробу?

Мари Катрин прищурилась, всматриваясь в мое лицо.

– Dite-moi[30]. Ты хоть понимаешь, что с тобой произошло?

У меня из глаз потоком хлынули слезы. Мне было стыдно за свою телесную слабость.

– Я… я обмочилась и… и-испачкала одежду, – выдавила я, сдерживая рыдания. – Прямо при… Цезаре и… Люке… и-и… всех…

Я уставилась на край простыни, не в силах поднять глаза. Думала только о том, как неловко было бы маме, узнай она о моем поведении, о том, что я не совладала со своим телом. А уж что сказала бы Джери? Представить страшно.

Мари Катрин приподняла пальцем мой подбородок.

– Нет, Маленькая Птичка, ты ребеночка родила.

Ребенок. Она произнесла это слово так естественно, словно пожелала доброго утра. Ребенок? Как же у меня это получилось?.. Руки как-то сами нащупали небольшой холмик, который был моим животом. Еще больно, но уже не тяжело. Маленький комочек, который там был… Нет. Вопросы застыли на моих потрескавшихся губах. Как?.. Почему? Нет. Это же просто невозможно. Надо мной еще не проводили нужных обрядов, церемоний… Мари Катрин медленно покачала головой.

– Ты… не знала? Что носила ребенка? Но как это может быть?.. – Она откинулась на стуле, который поставила рядом с кроватью. – Впрочем, ты же совсем малышка. Тебе четырнадцать? Пятнадцать?

– Двенадцать. Кажется.

Знахарка глубоко вздохнула и закрыла глаза. А когда снова подняла веки, лицо ее стало пугающе бесстрастным, словно маска. Я вздрогнула. В маленькой комнате вдруг дунуло холодом, резким порывом невесть откуда взявшегося ледяного ветра.

– Понятно. И кто отец?

Отец. Малыш. Эти слова ничего для меня не значили. Я знала, что мужчина и женщина делают вместе, или только думала, будто знаю. Мне еще предстояло многому научиться. Обрядов-то провести не успели. Я оказалась на высоком корабле, еще не уронив первой крови.

Я уставилась на Мари Катрин. Смысл ее слов все равно ускользал. У меня родился ребенок. Ребенок. И все же, если это было правдой – а причин не верить знахарке не было, – то как же… Мысли наплывали одна на другую, кружились, как вода в приливной заводи, и… Нет. И вдруг я поняла. И Мари тоже.

Она была колдуньей, это точно. Потому что ее глаза поймали мои как раз в тот момент, когда я копалась в памяти, и вытащили наружу правду, которую я пыталась забыть. В сумерках несколько лун назад… Семь? Восемь? Остров Зеленой Черепахи, Хоуп-Таун – город Надежды, – вот так. Не очень оживленная улица, проем между лачугами, сильная рука хватает меня за плечи, стискивает шею, невидимый мужчина дышит мне в ухо.