Уильям попытался ее обнять, но она отдернулась.
– Этого не может быть.
– Мы знаем, что это трудно, миссис Прайд, и очень сочувствуем вашей потере.
Он негромко обратился к медсестре:
– Пожалуйста, подготовьте бумаги для направления ее в родовое отделение.
– Родовое? – дернулась Элинор.
– При замершей беременности нам нужно извлечь плод, заставить вашу матку его вытолкнуть. Мы индуцируем вам роды, и откладывать это нельзя.
Элинор поверить не могла, что все повторяется.
– Мы справимся, – прошептал Уильям. Но Элинор не хотела справляться, она хотела своего малыша. Живого, у нее на руках, в ее жизни, в их доме.
– Мне так жаль, любимая. – Голос у него сорвался, и Элинор ощутила его разочарование. Она вышла замуж удачно, а он женился на неисправности.
Двери лифта открылись на шестом этаже. Медсестра катила Элинор по коридору, и со всех сторон она слышала стоны женщин на разных стадиях родов. Потом, как раз когда ее закатили в палату, Элинор услышала слабый писк новорожденного, который требовал материнского молока. На глазах у нее выступили слезы, она вся сжалась.
Так нечестно.
Уильям остановился подписать бумаги. Сестра каким‐то образом переложила ее в постель. Потом пришел доктор Эйвери и принялся объяснять, что будет дальше.
– Я начну с питоцина. По тридцать капель в минуту, чтобы начались роды. Через несколько часов всё закончится. Благополучно. Я скоро зайду и проверю, как у вас дела.
Новая медсестра поставила ей капельницу, и Элинор оставили одну. Жалюзи были открыты, и она видела, как с дерева за окном летят по ветру розовые лепестки. По щекам у Элинор текли слезы. Открылась дверь, тяжело вошел Уильям. При виде его она зарыдала еще сильнее.
– Ну, ну. Все в порядке.
Элинор позволила ему себя обнять.
– Нет. – Она наклонилась к нему поближе. – Это я во всем виновата.
– Не надо так.
Элинор утерла слезы тыльной стороной ладони.