Я метнулась за Баблс в салон, а Лоретта и Джорджия Мэй взялись за длинный коридор.
Голос матери Маргарет продолжал громыхать.
– Люди за пределами этого дома зовут вас шлюхами. Порченым товаром. Но здесь вы можете раскаяться и искупить ваши грехи. На счет три начинайте читать «Отче наш» от всей души. Раз, два…
Наши голоса слились в молитве. Мне казалось, что я попала в фильм про сирот или плохих детей.
– Громче. Бог не слышит вас, когда вы бормочете.
Скребковые щетки двигались по полу с хлюпающими или скребущими звуками, и на их фоне в унисон раздавалась молитва.
– Поменьше воды, – Баблс выжала тряпку в полное мутной воды ведро. – И побольше усилий.
Я стала все делать как она. Мы ползали на четвереньках, отмывая, вытирая и полируя, повторяя при этом «Отче наш». Я только эту молитву и знала – Нини учила меня читать ее по вечерам, стоя на коленях. С тех пор, как я от нее уехала, ни разу ее не читала.
Мы намывали полы так долго, что я натерла колени, спина у меня болела, и я давно не была настолько голодна. Тяжкий труд в рекламном буклете не упоминался.
– Попросите Бога простить вас за вашу похоть, девушки. За вашу нечестивую жизнь. Обещайте ему, что поступите как должно с невинным ребенком. Спасете его от вечного проклятия, отдав состоящим в браке родителям, которые вырастят его под взглядом Господа. – Она помедлила, потом продолжила: – Вы недостойны. Скажите это.
– Мы недостойны.
– Прости нам наши грехи, – крикнула она.
– Прости нам наши грехи, – откликнулись мы сбивчивыми и несчастными голосами. Мне казалось, что это тянется часами, губы у меня пересохли от жажды.
Наконец мать Маргарет в последний раз поднесла к губам мегафон и отпустила нас.
Я устало потянулась к ведру, и тут оно опрокинулось в мою сторону. Грязная вода потекла по полу, и я принялась поспешно вытирать ее тряпками.
– Ой-ой, – насмешливо протянула крупная девушка с красными прыщами на белой коже.
– Ты чего вообще? – жалобно воскликнула я.
– Лучше заткнись, а то я тебе и не такое устрою. – Она погрозила мне кулаком, потом пошла прочь, вступив предварительно в лужу, чтобы навести еще больший беспорядок.
– Стерва, – пробормотала Баблс, но даже она слишком устала и просто вяло подтирала то, что натворила эта девушка. – Это Гертруда, она бессрочница.
– Это что такое?