Поплескав в лицо теплой водой, она поплелась по коридору к молитвенной кладовке, на утренний ритуал. Теперь, надевая свое одеяние, она молилась за младенца, которого родит кто‐то другой. Опустившись на пол, Элинор проделала все положенное, но в последнее время у нее не получалось молиться от души. Поднявшись с колен, она продолжала тревожиться насчет того, смогут ли они все провернуть, и думать о женщине, носящей ребенка, которого не смогла выносить она.
Мать Маргарет сказала об этой девушке только то, что она из хорошей семьи, образованная, симпатичная и незамужняя. Спускаясь в кухню, Элинор думала – если б она доносила того первого ребенка еще в школе, то оказалась бы с другой стороны системы, отдала бы ребенка женатой паре, которая не могла иметь детей. Она испытывала благодарность за то, что этого ей делать не пришлось.
Элинор поставила кипятиться кастрюлю воды, чтобы сварить на завтрак яйца. Глядя, как вода начинает закипать, а потом идет пузырьками, она снова задумалась о том, сможет ли Уильям любить генетически чужого ребенка. Она знала Прайдов почти два года, и все это время они шумно гордились своим происхождением, всеми поколениями образованных, богатых светлокожих негров со связями. Поэтому Элинор сложно было поверить, что Уильям и Роуз действительно смогут принять, что из-за нее их род закончится. Ну у них хотя бы оставались Теодор и его идеальная невеста. Они наверняка без проблем родят ребенка.
Звонок в дверь отвлек ее от размышлений. Элинор остановилась у зеркала в прихожей, чтобы проверить, на месте ли накладка на живот, которую сделала для нее Роуз Прайд. Убедившись, что всё в порядке, она открыла дверь и на мгновение заморгала от ослепившего ее яркого солнца.
– Доброе утро, миссис Прайд. Миссис Портер попросила это вам доставить. – Подросток в шерстяной кепке держал две стоящие друг на друге коробки.
Элинор жестом предложила ему зайти.
– Отнеси это в кабинет, пожалуйста.
Порывшись в кармане, она дала ему десять центов.
– Спасибо.
Когда она сказала миссис Портер, что врач велел ей никуда не ездить до родов, та настояла, чтобы Элинор продолжила работать над мелкими проектами.
– Тебе нужно, чтобы мозг продолжал работать, – сказала она по телефону.
Чтобы Элинор могла продолжать помогать миссис Портер и учиться в Говарде, Уильям договорился, чтобы курьер доставлял ее письменные работы в университет и забирал для нее еженедельные задания от профессоров. Элинор не представляла, что бы делала, если бы ей пришлось полностью отказаться от архивной работы, особенно если учесть, что Уильям теперь проводил в больнице по двенадцать – четырнадцать часов в день.
Хотя Элинор пряталась всего несколько недель, изоляция уже действовала ей на нервы, так что, когда через час после доставки коробок позвонила Надин и спросила, нельзя ли заскочить к ней и принести ланч, Элинор так хотелось с кем‐то повидаться, что она согласилась, не задумываясь.
За пятнадцать минут до прибытия Надин Элинор старательно выровняла и закрепила на животе прокладки, убедившись, что они сидят точно так, как надо. Потом она сменила простой домашний халат на одно из новых платьев с запа́хом, которые Роуз заказала из каталога «Лейн брайант», а сверху кардиган в резинку. Когда пришла Надин, Элинор специально открыла дверь, держа в руках стопку книг, чтобы не обниматься, а обойтись поцелуем в щеку.
– Огайо, ну ты хороша, – засияла Надин.
– Здорово, что ты зашла.
Элинор повела ее в столовую слева от прихожей. Они редко ею пользовались, но деревянный стол там был большой и массивный, идеальное место, чтобы сидеть спокойно, не беспокоясь, что тебя будут трогать. Между ними стояла хрустальная ваза с герберами. Стол был заранее накрыт, с зелеными льняными салфетками и тарелками из фарфорового сервиза Элинор.
Надин поставила на стол еду.
– Не стоило так беспокоиться ради меня. Очень уж парадно.
– Никакого беспокойства. Зачем иметь красивые тарелки, если никогда ими не пользоваться? – усмехнулась Элинор.