– Помоги ей устроиться, – продолжила мать Маргарет. – Завтра явишься в прачечную, чтобы отплатить дому за свое пребывание здесь. Это небольшая цена с учетом всего, что мы для тебя сделали.
– Да, ваше преосвященство.
Мэри оглядывала комнату, будто испуганный котенок, которого бросили в логово волков.
– Все будет нормально, – сказала я. – Просто делай, что тебе говорят, и все будет хорошо.
Отчасти мне хотелось рассказать Мэри правду. Рассказать об унижении, о боли, о разбитом сердце. Но она скоро сама все узнает. Она заслужила немного слепоты перед бурей.
Миссис Шапиро, судя по всему, заплатила приличную сумму за мое пребывание в Пряничном домике, потому что в прачечную я попала всего на неделю. Пэтти, главная бессрочница, пробыла тут почти год, так что я знала, как мне повезло.
Нас заставляли носить колючие бежевые мешковатые платья чуть ниже колена. Пэтти будила нас каждое утро на рассвете и выводила наружу, на холод, делать зарядку. По свистку Пэтти нам полагалось пятнадцать минут бегать на месте, а потом делать прыжки «ноги вместе – ноги врозь» так долго, что мне начинало казаться, будто все мои внутренности сейчас выпадут. Цель зарядки состояла в том, чтобы потерять жир, набранный во время беременности, но так скоро после родов это было мучительно. Закончив утреннюю зарядку, мы кипятили и вручную отстирывали простыни, полотенца, больничные рубахи и даже нижнее белье, и все это еще до завтрака. Еда казалась безвкусной. А еще бессрочницы были в доме вместо техников, так что нас посылали прочищать туалеты и засорившиеся раковины, затыкать утечки и чистить трубы. Я вся была в синяках внутри и снаружи и ненавидела себя за то, что отдала Грейс. Меня так мучил стыд, что даже есть было сложно.
В субботу нас погрузили в белый фургон и отвезли в католическую церковь по соседству. Там мы натерли полы, отполировали скамьи и прибрались в туалетах, приготовив все к воскресной мессе. Закончив, мы должны были опуститься на натертые колени и помолиться о наших грехах. Я молилась за Грейс.
В подвале я была единственная негритянка, так что спала я отдельно от других девушек, на койке в сыром коридоре, где всю ночь шипели трубы. Наверное, здесь спала Джорджия Мэй, когда отбывала свой срок. Я надеялась, что человек, на которого она работала, больше ее не тронет, но еще я знала, что надежда таким, как мы, редко помогает.
Глава 5
Зеленый – цвет ревности
Элинор
Как только они вошли в кухню, Уилхелмина от хныканья перешла к крику.
– Проголодалась, наверное. – Элинор передала малышку Уильяму. – Я пойду сделаю смесь.
Уилхелмина вытянулась на руках у Уильяма. По тому, как он посмотрел на Элинор, она поняла, что муж не представляет, что нужно делать.
– Просто ходи и покачивай ее, – крикнула она через плечо.
От укачивания девочка на несколько минут успокоилась, но потом снова закричала. Элинор инстинктивно хотелось скорее успокоить этот голодный плач, так что она взялась за дело споро. Тринадцать унций сухого молока смешать с девятнадцатью унциями воды, потом добавить ложку кукурузного сиропа. Все перемешав, Элинор разлила смесь по нескольким бутылочкам и все, кроме одной, убрала в холодильник. Оставшуюся бутылку она поставила в систему обогрева «Эвенфло», которую заказала по почте через каталог за один доллар и восемьдесят девять центов. Во всех отзывах ее хвалили как невероятно полезную вещь.
Элинор попробовала температуру молока на тыльной стороне руки, потом взяла на руки малышку, которая успела покраснеть от крика, и дала ей бутылочку. Через несколько секунд Уилхелмина успокоилась. Элинор тоже отпустило напряжение. Она пошла с ребенком в кабинет и устроилась среди подушек на диванчике.
– Пойду посплю, мне через несколько часов в больницу. Вы справитесь без меня?
Элинор даже не подняла голову, просто пробормотала, что справятся.